Реферат: Профессиональный и обыденный уровни правового сознания

Содержание:

Введение....................................................с.3

Основная часть. Правовое сознание:

1.Профессиональный и обыденный уровни правового сознания..............с.4

1.1.Понятие, структура правосознания.......................с.4

1.2.Виды правосознания.....................................с.9

1.3.Взаимосвязь права и правосознания.....................с.10

1.4.Правовое воспитание...................................с.12

2.Ценностные типы правового сознания. Правовой нигилизм: его источники и пути

преодоления..................................с.13

2.1.Ценностные типы правового сознания....................с.13

2.2.Нигилизм как общественное явление.....................с.15

2.3.Понятие и источники правового нигилизма...............с.19

2.4.Пути преодоления правового нигилизма..................с.23

Заключение................................................с.25

Список литературы.........................................с.26

Введение

Как явление духовной жизни, право принадлежит к сфере об­щественного и

индивидуального сознания. Нормы права, норма­тивные акты, правоприменительные

решения и другие юриди­ческие феномены могут рассматриваться как своеобразные

тео­ретические и практические проекции культуры, для обозначения которых в этом

качестве науке необходимо специальное понятие. Таким понятием, отражающим

особое измерение правовой ре­альности, в правоведении выступает категория

правосознания[1].

Правосознание — это совокупность представлений и чувств, вы­ражающих

отношение людей, социальных общностей к действую­щему или желаемому праву.

Правосознание—одна из форм обще­ственного сознания. Как и иные формы

общественного созна­ния: мораль, религия, искусство, наука, философия, —

правосо­знание выступает специфическим способом духовного познания

действительности. Правосознанию в духовной культуре присуща относительная

самостоятельность. Правовые взгляды, идеи, тео­рии, чувства живут как бы

обособленной жизнью, независимой от экономики, политики, государства и даже

позитивного зако­нодательства. Изменения последнего задает, конечно,

опреде­ленные параметры для развития правосознания, но никогда не способно

кардинально «перестроить» и тем более устранить ис­ходного культурно-

исторического смысла правосознания.

Проблема правового нигилизма и правового идеализма в учеб­ной литературе по

теории государства и права до сих пор не рас­сматривалась. В научном плане

она также в должной мере пока не исследована. Между тем потребность в ее

изучении давно на­зрела, так как названные социально-юридические феномены

широко распространились в практической жизни, сознании людей, политике,

культуре, законотворчестве, государственной и общественной деятельности,

среди юристов. Студентам необхо­димо иметь хотя бы общее представление о сути

этих аномалий, их деструктивной роли, причинах, формах проявления, путях

устранения.

Современное российское общество характеризуется множест­вом различных

противоречий, среди которых наблюдается и такое, как причудливое

переплетение, с одной стороны, тоталь­ного правового нигилизма, а с другой, —

наивного правового идеализма. Как ни странно, оба эти явления, казалось бы

разно-векторные и несовместимые, мирно уживаются и образуют вмес­те общую

безрадостную картину юридического бескультурья.

В первом случае законы откровенно игнорируются, наруша­ются, не исполняются,

их не ценят, не уважают; во втором, на­против, им придается значение некой

чудодейственной силы, способной одним махом разрешить все наболевшие

проблемы. Массовое сознание требует принятия все новых и новых законов чуть

ли не по каждому вопросу. Указанные крайности — следст­вие многих причин, без

преодоления которых идея правового государства неосуществима.

1.Профессиональный и обыденный уровни правового сознания

1.1.Понятие, структура правосознания

Правосознание — весьма независимое, целостное и как бы даже «рядоположенное»

праву явление, требующее изуче­ния в качестве особого объекта правовой

теории, через которое теория права «выходит» на такие сокровенные вопросы,

как сущ­ность права, его генезис, культурная специфика юридического

регулирования в рамках той или иной цивилизации, деформации правового

поведения, источники и причины преступности и иной социальной патологии и

т.д.

Правосознание наиболее полно и разносторонне отражает идеальную, духовную

сущность права как элемента культуры, своеобразной архетипической инварианты

жизненного уклада данного народа. Замечено, что в разных типах цивилизации,

раз­личных культурно-исторических сообществах существуют весь­ма

неоднозначные представления о нормах поведения, о долж­ном, о способах

регулирования тех или иных ситуаций и т.д.

Речь идет об этноправовых закономерностях социального ре­гулирования, выявить

которые можно, только рассматривая пра­восознание как феномен,

«подчиняющийся» определенной внут­ренней логике своего развития, которая

детерминируется не при­казами государственной власти и экономическими

решениями, а прежде всего накопленным культурой духовным, мыслительным

потенциалом мирового и национального права.

Правосознание имеет сложную содержательную морфоло­гию. В науке выработано

понятие структуры правосознания. Структурно правосознание складывается из

двух основных эле­ментов: правовой психологии и правовой идеологии.

Правовая психология соответствует эмпирическому, обыден­ному уровню

общественного сознания, формирующемуся в ре­зультате повседневной

человеческой практики как отдельных людей, так и социальных групп.

Содержанием правовой пси­хологии выступают чувства, эмоции, переживания,

настроения, привычки, стереотипы, которые возникают у людей в связи с

существующими юридическими нормами и практикой их реали­зации. Правовая

психология — своего рода стихийный, «несис­тематизированный» слой правового

сознания, выражающийся в отдельных психологических реакциях любого человека

или той или иной социальной группы на государство, право, законода­тельство,

другие юридические феномены.

Радость или огорчение по поводу принятия нового или отме­ны старого закона,

чувство удовлетворения или недовольства практикой применения юридических

норм, действий правоохра­нительных органов, нетерпимое или равнодушное

отношение к нарушениям юридических запретов — все это правовые чувства

(эмоции) и в совокупности они образуют в общественном созна­нии сферу

правовой психологии.

Не следует думать, что правовая психология как отражение обыденного уровня

жизни играет второстепенную роль в струк­туре правосознания. Отнюдь нет.

Правовая психология — наибо­лее «распространенная» форма осознания права,

присущая в той или иной степени всем общественным отношениям, возникшим с

участием юридического элемента.

Именно в среде психологических реакций право осуществляете ведущие

определения своей социальной сущности — гуманизм, справедливость, формальное

равенство субъектов и т.д. Эти характеристики права выражают человеческие

чувства и оценки: от их адекватности законодательству, психологическому

настрою людей во многом зависит эффективность действующих актов, всей

правореализационной практики.

Более того, правовая психология — наиболее глубинная, «скрытая» от

непосредственного восприятия и понимания сфера правового отражения, которая

дает подчас такие типы индивиду­альных и массовых реакций на право,

законодательство, которые способны кардинально определить успех или неудачу

тех или иных законодательных программ. Невосприятие в психологии населения

тех или иных запретов как реально упречных, а дозво­лений — как социально

оправданных ведет, как правило, к серьезным проблемам в реализации нового

законодательства, порождает многочисленные трудности в деятельности

право­охранительных органов. Игнорирование юридической психоло­гии населения

в правовой политике государства не раз оборачи­валось провалом тех или иных

государственных мероприятий, с точки зрения своих социальных целей часто

общественно полез­ных (борьба с самогоноварением, с отдельными

противоправны­ми традициям и обычаями и т.д.).

Кроме этого, юридическая психология, будучи сама по себе

сложносодержательным, объективно-регуляторным явлением, включает значительную

область бессознательного — целый мир психических явлений и процессов,

обусловленных фактами действительности, во влиянии которых субъект не отда­ет

себе отчета. Сфера бессознательного активно вовлечена в ге­незис правовых

представлений, участвует в формировании как правового (стереотипы, привычки,

автоматизмы и т.д.), так и противоправного поведения.

Бессознательное как явление правовой психологии находит выражение в таких

формах познания действительности, как ин­туиция, психологический аффект (при

совершении тех или иных противоправных поступков), привычные действия,

социальное возбуждение (паника), а также в стремлениях, действиях и

уста­новках, причины которых не осознаются человеком.

Таким образом, правовая психология — принципиально зна­чимая для правового

регулирования сфера общественного сознания, на изучение которой направлены

усилия как теоретиков права, так и специалистов отраслевых юридических наук

[2].

Кроме правовой психологии в структуру правосознания вклю­чается правовая

идеология, которая, в отличие от психологичес­кого восприятия окружающего

мира, соответствует уровню науч­но-теоретического отражения и освоения

действительности.

Правовая идеология — это совокупность юридических идей, теорий, взглядов,

которые в концептуальном, систематизирован­ном виде отражают и оценивают

правовую реальность.

По сравнению с правовой психологией, первичной «субстан­цией» которой

выступают психологические переживания людей, идеология характеризуется

целенаправленным, как правило, на­учным либо философским осмыслением права

как целостного социального института, не в отдельных его проявлениях

(напри­мер, в виде тех или иных норм, судебных решений и т.д.), а в качестве

самостоятельного элемента общества (общественно-экономической формации,

культуры, цивилизации).

В сфере идеологии и через идеологию находят отражение по­требности и интересы

прежде всего социальных групп, классов, народов, государства, мирового

сообщества в целом. Конечно, элемент индивидуального, личностного

присутствует и в идеоло­гическом отражении правовой действительности: та или

иная идеологическая доктрина создается и формулируется, как прави­ло,

отдельными людьми —учеными, философами, общественно-политическими деятелями,

а далее становится достоянием мно­гих также конкретных людей, которые

достигают в своем созна­нии системного целостного отражения государства и

права.

Однако правовая идеология значительно превосходит право­вую психологию по

степени и характеру познания права. Если правовая психология фиксирует во

многом внешний, часто по­верхностно-чувственный аспект, срез правовых

явлений, вполне умещающийся в повседневный человеческий опыт, то правовая

идеология стремится к выявлению сущности, социального смыс­ла, природы права,

пытается, как правило, представить его в виде законченной культурно-

исторической философии и догмы.

Примерами правовой идеологии как способа правового осо­знания

действительности могут служить гегелевская философия права, естественно-

правовая, позитивистская, марксистская доктрина государства и права, многие

современные концепции правопознания. Кроме этого, сфера наибольшего

«применения» правовой идеологии — не индивидуальные и стихийно-массовые

отношения людей, что характерно для правовой психологии, а нацеленность на

выражение интересов, потребностей достаточ­но оформленных,

институционализированных социальных со­обществ: классов, политических партий,

общественных движе­ний, государства, межгосударственных объединений.

Так, те или иные политические организации, участвующие в современных

властеотношениях, создаются, как правило, на ос­нове какой-либо политико-

правовой идеологии — консерватив­ной, либеральной, марксистской, христианской

и т.д. В этом слу­чае правовая идеология выполняет свое основное

предназначе­ние: она служит своеобразным социальным планом-программой

деятельности организованных в партию, движение, в целом по­литическую систему

людей, позволяет им поступать осознанно и целесообразно для достижения

определенных социальных и пра­вовых идеалов.

Примером конкретной, весьма сложной, противоречивой де­ятельности целого

сообщества людей может служить постепен­ный процесс формирования в России

правового государства, ко­торое должно соответствовать как общечеловеческим,

так и на­циональным представлениям о демократии, обеспечении прав че­ловека,

гуманном и справедливом правопорядке. В данном случае доктрина правового

государства служит идеологической основой для развития российской

государственности.

Наличие демократической и социально-, культурно-, истори­чески обоснованной

государственно-правовой идеологии явля­ется жизненно важным условием

деятельности любого общества. Так, одним из фундаментальных выводов уже

десятилетнего пе­риода реформ в России является то, что страна не может жить

без ясной и осмысленной национальной государственно-правовой идеологии.

Шестьдесят девять лет диктата одной — коммунисти­ческой — идеологии породили

на этапе «перестройки» нигилис­тическое отношение к идеологии вообще, создали

иллюзию по­лезности деидеологизации общества, политики, права.

Однако существует неписаный закон: сознание, в том числе и правовое, не

терпит пустоты — какая-то, часто далеко не лучшая, система взглядов его

всегда заполнит. В результате механической деидеологизации возникло

опаснейшее, даже в сравнении с пос­ледствиями экономческого кризиса,

положение: усиливающееся ощущение духовной пустоты, бессмысленности,

бесперспективности, временности всего происходящего, которое зримо

охва­тывает все новые и новые слои населения. В нашем «деидеологизированном»

сознании усиливается тенденция к социальному примитивизму, массовым

аберрациям, утрате и до того слабых иммунитетов от харизматического,

националистического популизма.

На такой зыбкой духовной почве правовое государство и проч­ный правопорядок

невозможны. Поэтому сейчас нарастает об­щественная потребность в новой,

демократической государст­венно-правовой идеологии для России, которая не будет

иметь ничего общего с диктатом, навязыванием и установлением в ка­честве

государственной и единственно верной. Принципы и ме­ханизмы воспроизводства

такой идеологии в общественном со­знании должны быть отличны от прошлого

[3].

Как отмечается в современной отечественной литературе, действительный выбор

для будущего России сейчас заключается не в том, жить ли с идеологией или без

нее, ибо какая-то идеоло­гия будет в любом случае, а в том, какая идеология

наиболее аде­кватна России, ее сущности, духу, перспективам развития.

Без политико-правовой идеологии немыслимо современное цивилизованное

общество. Примерами высокоидеологичных документов могут служить Конституция

США, Конституция ФРГ, французская Декларация прав человека и гражданина 1789

г., которые выступают идеологическим фундаментом демократий и правовых систем

западных стран.

Для России в переходный период правовая идеология приоб­ретает особую

значимость. Национальная правовая идеология позволяет человеку, классам,

партиям так или иначе ориентиро­ваться в новой политической обстановке.

Никакая, даже самая детальная, пропаганда действующего законодательства этого

дать не может. В отличие от конкретных и утилитарных про­грамм, лозунгов,

планов и обещаний правовая идеология ориен­тируется на долговременные

процессы, нормы поведения, в силу чего она способна соединять поколения,

концентрировать смысл их деятельности (в частности, молодежи) на социальные,

созида­тельные цели.

Правовая идеология есть такой синтез правовых знаний, в целом правовой

культуры, который в концептуальном виде до­ступен не только специалистам, но

и широким слоям населения, конкретно каждому человеку, пропагандируя смысл

жизни, ра­боты, ориентируя их в сложном и противоречивом мире.

В конечном счете национальная правовая доктрина — показа­тель высоты

правового сознания общества, она характеризует важнейшие культурно-правовые

ценности, которые служат свое­го рода «пропуском» в семью цивилизованных

народов мира, по­зволяя занять подобающее России, ее нравственному и

истори­ческому потенциалу место.

Какая же правовая идеология актуальна для современной Рос­сии? Теория

отечественного права в последние семь десятилетий строилась на марксистской

доктрине и классовом подходе. Надо сказать, что марксистская методология

государства и права и сей­час сохраняет и будет сохранять в будущем научную

ценность как почтенная и классическая теория, определившая многие процес­сы

не только в России, но и в мире в XX в. Однако сегодня Россия находится в

кардинально новой социально-экономической, ду­ховно-нравственной и

геополитической ситуации, которая тре­бует нового осмысления исходных начал

нашего правового укла­да, в том числе на уровне его идеологического и

культурологичес­кого обоснования.

Можно назвать самые примерные общие параметры будущей целостной и

систематизированной концепции правового разви­тия России.

1. Отечественная правовая идеология не должна строиться на идее социального и

политического раскола, противопоставления одной социальной группы — другой.

Наоборот, теория должна стремиться к максимальному духовному объединению

страны, достижению ею состояния нравственной и духовной соборности,

необходимой степени политической консолидации. Страна уже достаточно пережила

войн, революций, контрреволюций, раско­лов и реформаций и теперь нуждается в

собирании своих интел­лектуальных и материальных сил для трудной

восстановительной и созидательной работы. Право должно в максимальной степени

способствовать реализации этой задачи.

2. Правовая идеология должна быть достаточно открытой для учета и восприятия

исторического опыта, какой бы идеологичес­кой принадлежности он ни был.

Правовая идеология должна вби­рать все конструктивное и полезное для России

из теории и прак­тики прошлого и настоящего.

3. Не принцип «суверенизации» личности по отношению к обществу и государству

в его индивидуалистическом варианте; не огосударствление человека и

подавление его самостоятельности и инициативы: все эти крайности не могут

служить методологи­ческими основами правовой идеологии в России.

Индивидуаль­ность возможна .только через социальность. Необходимо

рацио­нальное сочетание интересов личности и общества, а не домини­рование

одного над другим. Полноценное развитие личности, обеспечение гармонии прав и

обязанностей реализуются через интеграцию человека в общество, его культуру.

4. Правовая идеология должна опираться на принцип укреп­ления и защиты

Российского государства, которое должно быть демократическим, федеративным,

обслуживающим общество, а не стоящим над ним, сильным и эффективным. Надо

ясно пред­ставлять, что отказ от административно-командных методов в условиях

правовой государственности совершенно немыслим и влечет лишь массовый

произвол, разрушение правопорядка. Без грамотных и компетентных

администраторов, без эффективной исполнительной власти с армией, с

оснащенными правоохрани­тельными органами и органами, защищающими внешнюю

без­опасность, ни одно правовое государство мира не может сущест­вовать.

Государственное управление без угрозы применения на­силия или применения

насилия в случай угрозы национальной безопасности страны не может

сохраниться.

Таким образом, правовая психология и правовая идеология как структурные

компоненты правового сознания общества каж­дая своими средствами служат

осуществлению функций правосо­знания в правовом регулировании и в целом

правовой культуре общества. Какие же это функции? Согласно устоявшемуся

мне­нию юридической науки, основные функции правосознания, т.е. направления

воздействия этого явления на общественные отно­шения, — познавательная,

оценочная, регулятивная.

Познавательная функция правосознания заключатся в том, что через восприятие и

осмысление правовых явлений происходит, по существу, познание жизни —

социальной или даже естествен­ной, природной. Задачи такого познания (на

уровне обыденной практики) состоят не в выявлении и изучении общих

закономер­ностей и связанных с ними научных истин, а в установлении

относящихся к правовой реальности событий, действий, состоя­ний, признаков и

т.д. Субъектом такого познания являются как законодатели, так и граждане:

каждый из них использует пред­ставления о сущем и должном праве для

выполнения своих задач в правовом регулировании.

Оценочная функция правосознания состоит в том, что с помо­щью правосознания

дается оценка конкретным жизненным обстоятельствам как юридически значимым.

Правовая оценка — это деятельность субъектов права как граждан, так и

правоприменителей по установлению (отождествлению) различных жизнен­ных

обстоятельств и их социальной и правовой квалификации с точки зрения своих

представлений о праве, законности, должном поведении. Для того чтобы

идентифицировать (оценить) то или иное поведение с позиций права, необходимо

иметь достаточный уровень правового сознания.

Регулятивная функция правосознания реализуется через систе­му мотивов,

ценностных ориентаций, правовых установок, кото­рые выступают специфическими

регуляторами поведения и имеют особые механизмы формирования. Так, информация

о юридических нормах порождает у субъектов права комплекс пси­хологических

реакций: чувств, эмоций, переживаний, с которы­ми связано возникновение

определенной побуждающей или тор­мозящей мотивации поведения. В этом случае

правосознание (в форме правовой психологии) выступает как мотив конкретного

вида поведения.

Через правосознание происходит усвоение и определенных ценностных ориентацией

субъектов в обществе, когда, в частнос­ти, та или иная конкретная личность,

социальная доктрина ста­новится основой устойчивой моральной позиции человека

в жизни, особым стимулом к правомерному поведению. В этом смысле

правосознание, как социальный регулятор, выступает мощным средством

социально-юридического контроля за пове­дением.

Особую значимость в реализации регулятивной функции пра­восознания имеет

правовая установка[4] — готовность,

предраспо­ложенность субъекта к правомерному или противоправному по­ведению,

складывающаяся под влиянием ряда социальных и пси­хофизиологических факторов.

Правовая установка сообщает ус­тойчивый, постоянный, целенаправленный характер

той или иной деятельности, выступая своего рода стабилизатором в ме­няющейся

социальной среде. Положительная правовая установ­ка позволяет упорядочивать

процесс правового воздействия, ос­вобождая субъекта от необходимости каждый раз

заново прини­мать решения в стандартных, ранее встречавшихся ситуациях.

1.2.Виды правосознания

В теории правоведения различаются следующие виды право­сознания. Обыденное

правосознание — массовые представления людей, их эмоции, настроения по поводу

права и законности. Эти чувст­ва возникают под влиянием непосредственных

условий жизни людей, их практического опыта.

Профессиональное правосознание — понятия, представления, идеи, убеждения,

традиции, стереотипы, складывающиеся в среде профессионалов-юристов. Эта

разновидность правосозна­ния играет наиболее существенную роль в реализации

юридичес­ких норм, и от ее демократической и гуманистической адекват­ности

зависит стиль и дух правовой практики. К сожалению, профессиональному

сознанию юристов свойственны и искаже­ния, и деформации («обвинительный» или

«оправдательный» уклон, бюрократизм, равнодушное отношение к человеческой

беде и т.д.).

Понятия, идеи, убеждения юристов формируются на основе прежде всего юридической

практики и во многом под влиянием юридической науки (идеологии), которая, в

свою очередь, выде­ляет профессиональное сознание юристов в предмет

специаль­ного анализа[5].

Научное правосознание — идеи, концепции, взгляды, выра­жающие

систематизированное, теоретическое освоение права. В современных обществах

научному правосознанию принадлежит приоритетная роль в указании путей

развития права, законода­тельства, политико-конституционных отношений.

Носителями и генераторами этого вида отражения правовых явлений высту­пают

ученые-правоведы, работающие, как правило, в специали­зированных НИИ

юридического профиля (Институт государства и права Российской академии наук,

Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве

РФ), госу­дарственных и общественных фондах, центрах (Исследователь­ский

центр частного права в Москве) и разветвленной вузовской системе — как

общегражданской, так и ведомственной (Саратов­ская государственная академия

права, Уральская юридическая академия, Академия МВД РФ и другие вузы).

1.3.Взаимосвязь права и правосознания

Правосознание — неизбежный спутник права. Существова­ние права нераздельно с

реализацией воли и сознания людей. Требования и нормы общественной жизни не

могут быть выражены в качестве юридических прав и обязанностей субъектов до

тех пор, пока они не «пройдут» через сознание человека. С другой стороны,

реализация права, по сути дела, есть процесс интегра­ции норм в правосознание

народа, конкретных социальных групп.

Связь права и правосознания носит характер взаимодействия, т.е. такого

соотношения, в котором между этими явлениями воз­никает встречная

зависимость.

С одной стороны, развитие и состояние правосознания во многом обусловлено

законодательством. Будучи мощным сред­ством нравственного и интеллектуального

воздействия,, право «в текстах» активно способствует развитию тех или иных

правовых представлений и чувств. С другой — право и законодательство как

позитивные феномены государственного правопорядка на­ходятся в не менее

сильном и мощном «силовом поле» сложив­шегося уровня и характера

правосознания общества, ограничены этим правосознанием, испытывают

зависимость от него в про­цессе как правотворчества, так и правореализации.

Роль правосознания в правотворческой деятельности заключа­ется прежде всего в

том, что сознание в форме правовой идеоло­гии выступает ведущей детерминантой

современного правообразования. Формирование права через специально

разработанную правотворческую процедуру предполагает четко выраженные стадии

подготовки законопроектов, среди которых принципи­ально важное значение имеют

такие, как предварительное изуче­ние мнения граждан и правоприменителей о

необходимости и характере регулирования данного вопроса, сферы общественных

отношений; разработка концепции будущего нормативного акта, которая в

систематизированном виде определяет цели, задачи, средства, способы и

возможные результаты правового регулиро­вания.

Понятно, что на этих стадиях правосознание играет ведущую роль — как в виде

психологических ожиданий и стремлений людей в сфере права, так и в форме

исповедуемых законодателем философских, социально-экономических и

политических прин­ципов и представлений о должном упорядочении той или иной

сферы общественных отношений. Таким образом, правосозна­ние дает единственно

возможный для генезиса права «строитель­ный материал» в виде помыслов,

чувств, представлений различ­ных субъектов законотворческого процесса —

физических и юридических лиц — всей духовной культуры общества. Государство,

формулируя юридические нормы, в первую очередь должно опираться на

правосознание и правовую культуру народа, дифференцировать и стимулировать

лучшие их образцы, стремиться не к абстрактно-оторванному от жизни и духа

страны «творчеству» закона, а объективированию в действующем праве уже

интегрированных в общественное сознание эталонов и регу­ляторов поведения.

В последние годы в связи с процессом демократизации в Рос­сии, созданием

представительных органов государственной власти, обладающих реальными

полномочиями в сфере право­творчества, роль общественного мнения по вопросам

юридичес­кой политики заметно возросла. Законодатель — депутатский корпус,

избираемый свободными демократическими выборами на альтернативной основе, в

своей деятельности стремится опе­реться на действительные интересы и

потребности различных социальных групп, мнение которых выступает

побудительными мотивами при подготовке тех или иных законопроектов.

Сущест­венно возросло значение юридической науки в работе правообра-

зовательного механизма, что накладывает на отечественную пра­вовую теорию, в

целом научное правосознание большую ответст­венность за обоснованность и

качество своих рекомендаций.

Не менее значима роль правосознания в нормальном функци­онировании

правореализационной деятельности. Статус правосо­знания в этой сфере

определяется двумя направлениями.

1. Правосознание образует необходимый психологический и идеологический

контекст для добровольного соблюдения субъ­ектами юридических норм. Развитое

чувство права и законности, интегрированности в действующий правопорядок и

правовую культуру является ведущей гарантией массового соблюдения тре­бований

правовых предписаний.

2. Правосознание выполняет важные функции в процессе применения правовых норм

должностными лицами. Трудно представить случай применения юридической нормы

вне кон­текста правосознания судьи, прокурора, следователя и др. Долж­ностные

лица обязаны понять, уяснить, разобраться в смысле права, его требований и

дозволений. Без развитого правосозна­ния сделать это невозможно. На основе

правосознания делается оценка доказательств по делу. Так, статья 71 УПК РСФСР

пре­дусматривает, что суд оценивает доказательства по своему внут­реннему

убеждению.

Роль правосознания возрастает при вынесении решения по делу. Так, при

назначении наказания, в целом определении меры уголовной ответственности суд,

руководствуясь законом и своим правосознанием, учитывает характер и степень

общественной опасности деяния и деятеля, особенности личности,

обстоятель­ства, смягчающие и отягчающие его вину (ст. 60 УК РФ).

При восполнении «пробелов в праве», когда возникает необ­ходимость применения

аналогии права (ст. 10 ГПК РСФСР), пра­восознание судьи служит ориентиром для

отыскания нужного закона, сходного по смыслу и предмету регулирования, или

по­могает в оценке общих начал и принципов законодательства.

Таким образом, правосознание как бы пронизывает весь ме­ханизм правового

регулирования и правового воздействия на об­щественные отношения: оно не

только предшествует созданию юридических норм, но и «сопровождает» их на всем

протяжении действия норм и даже после отмены. От специфики правосозна­ния

общества, уровня его зрелости во многом зависят сила права, эффективность

всего правового регулирования.

1.4.Правовое воспитание

Правосознание людей, объединенных в социальные общнос­ти, — явление во многом

объективное, складывающееся под воз­действием сочетания многочисленных

факторов: социально-экономических, политических, этнопсихологических,

культур­но-исторических. Но это вовсе не означает, что на процесс

фор­мирования сознания людей в юридической области нельзя воз­действовать

целенаправленно.

Наоборот, правосознание, как и сознание нравственное, ре­лигиозное, научное,

нуждается в систематическом рациональ­ном формировании, стимулировании,

позитивном социальном развитии. Система мер, направленных на интеграцию в

сознание людей политико-правовых идей, норм, принципов, представля­ющих

ценности мировой и национальной правовой культуры, выступает как правовое

воспитание.

Правовое воспитание— это целенаправленная дея­тельность государства,

общественных организаций, отдельных граждан по передаче юридического опыта;

систематическое воз­действие на сознание и поведение человека в целях

формирова­ния определенных позитивных представлений, взглядов, цен­ностных

ориентаций, установок, обеспечивающих соблюдение, исполнение и использование

юридических норм.

Содержанием правового воспитания является приобщение людей к знаниям о

государстве и праве, законности, правах и свободах личности, выработка у

граждан устойчивой ориентации на законопослушное поведение.

Правовое воспитание — сложная и многоаспектная система деятельности. Конечно,

многие правовые ценности, имея основу и происхождение в моральных нормах,

усваиваются личностью в процессе разнообразной социальной практики, через

иные, не правовые формы и каналы формирования общественного созна­ния. Однако

правовое воспитание предполагает создание специ­ального инструментария по

донесению до разума и чувств каждо­го человека правовых ценностей,

превращение их в личные убеж­дения и внутренний ориентир поведения.

Таким образом, формы, средства и методы правового воспи­тания выступают

организационным и методологическим механиз­мом, с помощью которого субъекты

правового воспитания воз­действуют на общественное и индивидуальное сознание,

помо­гая последнему воспринять правовые принципы и нормы.

Каковы основные элементы механизма правового воспитания? Прежде всего это

формы, т.е. конкретные способы организации воспитательного процесса. В

современных условиях применяют­ся самые разнообразные формы правовой работы с

населением: правовой всеобуч; пропаганда права средствами массовой

ком­муникации; правовоспитательная работа в связи с теми или иными

конституционными мероприятиями (референдумы, вы­боры и т.д.).

Система мероприятий правового всеобуча включает в себя ра­боту специальных

правовых семинаров, школ, курсов, которые организуются государственными и

общественными органами как на коммерческой, так и на бюджетной основе. К

формам правовоспитательной работы через средства массовой информа­ции

относятся беседы на правовые темы, «Круглые столы» спе­циалистов права,

дискуссии по актуальным вопросам политико-правовых отношений, тематические

передачи «Человек и закон», комментарии нового законодательства специалистами

и т.д.

К сожалению, в настоящее время значительно сократился удельный вес массовой

правовоспитательной работы, в том числе по месту жительства граждан. Эта

работа ведется, по сути дела, лишь в связи с периодическими избирательными

или иными кон­ституционно необходимыми мероприятиями. Между тем прак­тикой

выработаны и успешно использовались такие формы мас­совой правовой работы,

как лекционная пропаганда, всевозмож­ные лектории по юридической тематике,

недели, декады, месяч­ники правовых знаний, научно-практические конференции,

сборы и т.д.

Серьезным недостатком нынешней практики воспитательной работы в юридической

области является недооценка организаци­онных форм, рассчитанных на молодежную

аудиторию: школь­ных правовых олимпиад, диспутов на темы права, морали,

круж­ков «молодого юриста», «друзей милиции» и т.д.

Новый этап развития отечественной государственности, из­менение форм

собственности и методов экономического регули­рования диктует необходимость

переоценки и многих традици­онных форм правового воспитания. Однако важно

сохранить оп­равдавший себя опыт в этой области, стимулировать его развитие

на новом экономическом и политико-правовом фундаменте.

В условиях беспрецедентного роста преступности, снижения социальной

защищенности граждан как никогда важно разъяс­нение их прав, возможностей

(немало возросших) по судебному обжалованию незаконных и необоснованных

действий, возме­щению ущерба, пользованию теми или иными гражданскими,

политическими, имущественными правами.

Здесь никогда не утратит своего значения живое слово, газет­ная, журнальная

статья, кинофильмы, театральные постановки, наглядные формы, направленные на

воспитание чувства уваже­ния к правам, свободам людей, разъяснение новых

экономичес­ких возможностей граждан, новых юридических видов социали­зации

человека в рыночной экономике.

Вторым важным элементом механизма правового воспитания выступают

разнообразные методы правовоспитательной рабо­ты — приемы, способы

разъяснения политико-правовых идей и принципов в целях воздействия на

сознание и поведение личнос­ти в интересах правопорядка. К методам правового

воспитания относятся конкретные и весьма многообразные приемы

педаго­гического, эмоционального, логико-гносеологического воздей­ствия на

воспитуемых. Обучение этим приемам обычно осущест­вляют специально

подготовленные методисты-референты по правовой пропаганде и воспитанию в

рамках Всероссийской ор­ганизации общества «Знание».

Важным методом правового воспитания является правовое просвещение —

центральное звено в деятельности юридической секции общества «Знание».

Правовое просвещение, т.е. процесс распространения правовых знаний, служит

росту общей юриди­ческой культуры и образованности населения. Главная цель

пра­вового просвещения в качестве метода правовой пропаганды — воспитание

уважения к праву и законности как ценностной уста­новки широких слоев

населения России.

2.Ценностные типы правового сознания. Правовой нигилизм: его источники и пути

преодоления

2.1.Ценностные типы правового сознания

Научное правосознание опирается на изучение состояния дейст­вующей правовой

системы, необходимых перемен, социальных зака­зов и ожиданий в правовой

сфере. Научное правосознание характе­ризует идеологический пласт и состоит

как из общетеоретических знаний, так и из знаний отраслевых юридических наук.

Научное правосознание формирует предложения de lege lata и de lege ferenda.

Эти два возникших еще в далеком прошлом подхода со­ответственно относятся к

оценке, в том числе критике, действующе­го законодательства и к предложениям

об улучшении права на пер­спективу, в будущем.

Разумеется, к научному правосознанию относится весь спектр проблем правового

развития человечества, в том числе гипотезы об «отмирании» права, о правовом

нигилизме, представления о законе как воле государства и т.д.

Мощным и весьма древним течением в правосознании являются религиозные влияния

на правовые взгляды, правовые чувства. Там и тогда, где и когда право

приобретает религиозные формы (например, каноническое право), роль

религиозных идей и чувств становится ре­шающей.

В структуре правосознания выделяются также виды: индивидуаль­ное, групповое,

в том числе классовое, общенациональное (массовое) правосознание.

Индивидуальное правовое сознание формируется у каждого члена общества, так

или иначе включенного в общественные отношения, в различные движения, партии,

структуры. Например, члены движения «зеленых» (экологические движения) имеют

свою систему правовых взглядов, оказывающих формирующее влияние на

индивидуальное правосознание. Иными словами, индивидуальное и групповое

право­сознание не отделены друг от друга китайской стеной, взаимосвязаны и

переплетены. Но тем не менее на теоретическом уровне четко выделяется

индивидуальное правосознание.

Каналы формирования индивидуального правосознания самые различные. Это и

средства массовой информации, и сведения о пра­ве, которыми делится сосед,

это и сборники, и рассказы отсидевших в местах лишения свободы бывалых людей,

и представления, идущие из глубины веков.

Индивидуальное правосознание гражданина имеет широкий диа­пазон: от

конформизма до нонконформизма, т. е. от приспособлен­чества, законопослушания

до протеста, отрицания действующего за­конодательства, до надежды на правовые

перемены. Но в целом индивидуальное правосознание - это фактор формирования

актив­ности личности, предпринимательства, стимулирования использова­ния

прав, свобод и исполнения обязанностей.

Индивидуальное правосознание должностного лица, казалось бы, должно быть

всегда ориентировано на исполнение закона, на актив­ное продвижение правовых

требований в жизнь. Но, увы, как же ши­роко среди должностных лиц (многих

чиновников) распространены эмоциональные представления о законе, который, по

их мнению, что столб: свалить нельзя, а обойти можно. Этому способствовала и

мно­голетняя практика высших структур российского общества. Например,

длительное время в правосознание советского чиновника внедрялось «ленинское»

положение о том, что «обойти декрет нельзя, за одно предложение об этом

отдают под суд». Эта фраза из записки Ленина в 1919 году одному из своих

сотрудников цитировалась бесконечное множество раз в различных учебниках,

статьях, научных трудах.

Однако, когда в 5-м издании Сочинений Ленина эта записка бы­ла опубликована

полностью, оказалось, что фраза имела продолже­ние. «Но провести изъятие из

декрета через ЦИК можно и должно, и я сие советую», - писал на самом деле В.

Ленин. Так создавался двойной стандарт по отношению к закону (декрету, по

тогдашней терминологии). И неудивительно, что многие должностные лица этот

двойной стандарт неплохо усвоили за долгие десятилетия господства

административно-командной системы. Однако неосновательное обобщение на уровне

обыденного сознания распространенности та­ких представлений является

неверным. Не так-то просто должност­ному лицу иной раз пробиться сквозь сеть

противоречий в законах, правильно их истолковать, найти закон, обеспечивающий

целесооб­разное решение исполнительной власти и т.п. Подчас именно эта

сложнейшая чиновничья работа в обыденном сознании представля­ется произволом,

усмотрением, «обходом» закона и тому подобными прегрешениями. Но это неверные

представления, не учитывающие объективные проблемы исполнительной власти.

Групповое правосознание в свою очередь имеет сложную структу­ру: классовое,

иных социальных групп, общественных организаций, партий. Это правосознание по

социологическим исследованиям чаще всего формируется вокруг тех или иных

конкретных законопроектов, законов.

Наконец, правосознание общества (массовое правосознание) про­являет себя в

ходе общенациональных акций типа референдума, го­лосования за тех или иных

кандидатов в депутаты, на должность пре­зидента и т.п. Это весьма сложный

феномен, который изучают и измеряют разными способами.

Анкеты, опросы, включенные наблюдения и другие социологиче­ские приемы

позволяют измерять содержание правосознания на раз­ных уровнях в научных и

практических целях.

Измерение правосознания служит прежде всего общественной, объективной оценке

состояния правовой системы, ее необходимым изменениям.

2.2.Нигилизм как общественное явление

Нигилизм вообще (в переводе с латинского — ничто) выража­ет отрицательное

отношение субъекта (группы, класса) к опреде­ленным ценностям, нормам,

взглядам, идеалам, отдельным, а подчас и всем, сторонам человеческого бытия.

Это одна из форм мироощущения и социального поведения. Нигилизм как течение

общественной мысли зародился давно, но наибольшее распро­странение получил в

прошлом столетии, главным образом в За­падной Европе и в России.

Он был связан с такими философами леворадикального на­правления, как Якоби,

Прудон, Ницше, Штирнер, Хайдеггер и др. Нигилизм многолик, он может быть

нравственным, право­вым, политическим, идеологическим, религиозным и т.д., в

зави­симости оттого, какие ценности отрицаются, о какой сфере зна­ний и

социальной практики идет речь — культуре, науке, искус­стве, этике, политике,

экономике. Между ними много оттенков, нюансов, взаимопереходов. Каждая из

разновидностей этого те­чения имеет свою историю.

Русский писатель И.С. Тургенев вывел в своих романах яркие образы

героев-бунтарей, отвергавших многие постулаты окру­жавшей их действительности и

предлагавших новые идеи. Ниги­листами были революционные демократы, резко

критиковавшие современные им порядки и призывавшие к замене их более

спра­ведливыми. Нигилизм носил революционный характер. Напри­мер, о своем

Базарове Тургенев писал, что если он называется нигилистом, то надо читать:

революционером[6]. В 1866 г. М.А. Ба­кунин

в знаменитых письмах к А.И. Герцену советовал последне­му «искать молодую

поросль новой молодежи в недоученных уче­никах Чернышевского и Добролюбова, в

Базаровых, в нигилис­тах — в них жизнь, в них энергия, в них честная и сильная

воля»[7].

Развернутая характеристика социального нигилизма, широко распространившегося в

начале XX столетия в определенных слоях русского общества, была дана в

знаменитом сборнике «Вехи», вышедшем в 1909 г. и получившем впоследствии

широкий общественный резонанс. Один из его авторов, а именно С.Л. Франк, с

особым пафосом подчеркивал, что если бы можно было одним словом определить

умонастроение нашей интеллиген­ции, то нужно назвать его морализмом. «Русский

интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, ни­какой

ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков,

состояний на хорошие и дурные, добрые и злые. Морализм этот есть лишь отражение

ее нигилизма... Под нигилизмом я разумею отрицание или непри­знание абсолютных

(объективных) ценностей»[8].

Общей (родовой) чертой всех форм нигилизма является от­рицание, ноне всякое

отрицание есть нигилизм. Отрицание шире, оно органически присуще человеческому

сознанию, диа­лектическому мышлению. Поэтому далеко не всех, кто что-либо

отрицает, можно считать нигилистами. В противном случае сам термин «нигилизм»

теряет свой смысл и растворяется в более объемном понятии — «отрицание»

[9].

Следовательно, нигилистическое отрицание и диалектичес­кое отрицание — разные

вещи. Гегелевский закон отрицания от­рицания никто пока не отменил. В

историческом плане нельзя безоговорочно негативно, с позиций голого отрицания,

оцени­вать различные освободительные движения, их идеологов и участников, так

как это объективные закономерные процессы. Тем более если речь идет об

эволюционном развитии. Ф. Энгельс, имея в виду движущие силы формационных

периодов и смену последних, писал: «Появление молодой буржуазии нашло свое

отражение в либерально-конституционном движении, а зарож­дение пролетариата — в

движении, которое обычно называют ни­гилизмом»

[10].

Здесь термин «нигилизм» употребляется в положительном контексте. Вообще,

борьба против антинародных, тоталитарных режимов, произвола правителей,

диктаторов, попрания свободы, демократии, прав человека и т.д. не является

нигилизмом в соб­ственном смысле этого слова. Самовластие тиранов во все

време­на осуждалось. Еще Руссо заметил: «Деспот не может жаловаться на

свергающее его насилие». Это значит, что не всякая револю­ция есть зло.

Когда нигилизм становится естественным (объективным) от­рицанием старого,

консервативного, реакционного, он перестает быть нигилизмом. К примеру,

отрицание многих мрачных и даже трагических страниц из нашего недавнего

прошлого, прежде всего в государственной и политико-правовой сфере жизни

об­щества, справедливо и оправданно, так как представляет собой неизбежный

процесс обновления.

Позитивный заряд несет в себе конструктивная критика недо­статков, порочных

или отживших порядков, несовершенства тех или иных институтов, действующих

законов, политико-правовой системы — вообще, отрицательных явлений

действительнос­ти. В этом смысле вполне естественным было, например,

дисси­дентское и правозащитное движение в СССР в 50—70-х годах, осуждение

брежневщины, застоя, не говоря уже о более ранних сталинских беззакониях. Как

прогрессивную оценивает история деятельность русских революционных демократов

— Герцена, Добролюбова, Чернышевского и других, выступавших против ца­ризма,

самодержавия, социального угнетения.

Однако в целом нигилизм, в традиционном его понимании, воспринимается в

большинстве случаев как явление деструктив­ное, социально вредное, особенно в

наше время. Нередко ниги­лизм принимает разрушительные формы. В крайних своих

про­явлениях он смыкается с различными анархическими, лево- и праворадикальными

устремлениями, максимализмом, больше­визмом и необольшевизмом, политическим

экстремизмом[11]. Ни­гилизм — стереотип

мышления любого радикалиста, даже если он этого не осознает.

Характерным признаком нигилизма является не объект от­рицания, который может

быть лишь определителем его конкрет­ного вида, а степень, т.е. интенсивность,

категоричность и бес­компромиссность этого отрицания — с преобладанием

субъек­тивного, чаще всего индивидуального начала. Здесь выражается

гипертрофированное, явно преувеличенное сомнение в из­вестных ценностях и

принципах. При этом, как правило, из­бираются наихудшие способы действия,

граничащие с анти­общественным поведением, нарушением моральных и право­вых

норм. Плюс отсутствие какой-либо позитивной программы или, по крайней мере,

ее абстрактность, зыбкость, аморфность.

Социальный нигилизм особенно распространился у нас в пе­риод «перестройки» и

гласности. Он возник на волне охвативше­го всю страну всеобщего негативизма,

когда многое (если не все) переоценивалось, переосмысливалось, осуждалось и

отверга­лось. С одной стороны, была видна очистительная функция ни­гилизма, а

с другой, — его побочные последствия, издержки, ибо сплошной поток негатива

сметал на своем пути и позитивные начала.

Расчистка «авгиевых конюшен» сопровождалась такими явле­ниями, как

безудержное самобичевание, развенчание и осмеяние прежнего опыта, сложившихся

культурно-исторических традиций и привычек, изображение уходящего времени

только в чер­ных красках. Лейтмотивом этих умонастроений было: «У нас все

плохо, у них все хорошо». С пьедесталов летели имена и ценнос­ти, в которые

еще вчера беззаветно верили.

Зацикленность на обличительстве, уничижительной критике граничила подчас с

утратой чувства национально-государствен­ного достоинства, формировала у

людей и всего общества ком­плекс неполноценности, синдром вины за прошлое, за

«истори­ческий грех». Раздавались даже призывы к всеобщему покаянию. В то же

время значительные слои населения резко осуждали «танцы на гробах», выступали

против забвения памяти и заветов предков.

На крайности этого «самошельмования», потерю меры обра­щали внимание многие

зарубежные деятели[12]. Между тем

копа­ние в прошлом особого успеха не принесло. При этом ошибки предшественников

не помогли избежать новых. Отсюда ирони­ческие остроты публицистов: мы одержали

«сокрушительную победу».

Отречение от всего, что было «до того», от старых фетишей объективно подпитывало

нигилистические разрушительные тен­денции, которые не уравновешивались

созидательными. Как справедливо отмечалось в литературе, «у нас было два

пиковых проявления тоталитарного мышления и сознания: тотальная апо­логетика

послереволюционного прошлого и тотальное его нис­провержение»

[13].

Такие же оценки давала пресса: «Мы буквально соревнова­лись в уничтожении

общественных идеалов: кто страшнее вывер­нет наизнанку все, чему раньше

поклонялись. Пора одуматься»[14]. С этим

созвучен более поздний вывод о том, что «мы и сейчас в большевистской манере

пытаемся утвердить новые утопии, не считаясь ни с чем. ... Между тем переход от

тоталитарного обще­ства к нормальному, гражданскому, невозможно осуществить

по-большевистски одномоментно»[15].

Сегодня нигилизм выражается в самых различных ипостасях: неприятие

определенными слоями общества курса реформ, нового уклада жизни и новых

(«рыночных») ценностей, недоволь­ство переменами, социальные протесты против

«шоковых» мето­дов осуществляемых преобразований; несогласие с теми или иными

политическими решениями и акциями, неприязнь или даже вражда по отношению к

государственным институтам и структурам власти, их лидерам; отрицание не

свойственных рос­сийскому менталитету «западных» образцов поведения,

нравст­венных ориентиров; противодействие официальным лозунгам и установкам;

«левый» и «правый» экстремизм, национализм, вза­имный поиск «врагов».

Среди значительной части населения преобладают фрондистские настроения,

негативное отношение к происходящему, ко многим фактам и явлениям

действительности. Инакомыслие не подавляется, но оно существует. Подрываются

духовные и мо­ральные основы общества, вместо них утверждаются мерканти­лизм,

потребительство, культ денег, наживы; идеальное вытесня­ется материальным.

Соответственно изменились критерии пре­стижа личности, ее социальной роли,

признания.

Общественное мнение стало менее чувствительным, мягко говоря к нарушениям

нравственных норм. У многих сохраня­ется устойчивая ностальгия по прошлому, в

их сознании еще живет образ СССР. Сам процесс «смены вех», идеологической

переориентации миллионов людей, включая «вождей», — труд­ный и болезненный,

он предполагает ломку всей системы ста­рых взглядов и отношений, отказ от

укоренившихся привычек и традиций.

Нигилизм «сверху» проявляется в форсировании социальных преобразований,

левацком нетерпении добиться всего и сразу путем «красногвардейских атак» на

прежние устои, в популизме, конъюнктуре, демагогии, разрушительном зуде,

обвальной при­ватизации, призывах как можно быстрее покончить с советским

наследием, «империей зла», коллективисткой идеологией и пси­хологией. Были и

такие «нигилисты», которые предлагали без промедления превратить единую

страну в 40—60 «независимых государств». Устойчиво развивалась тенденция:

«весь мир наси­лья мы разрушим до основанья, а затем...»

Эволюция, этапность, постепенность уже мало кого тогда уст­раивала — только

«революция», хотя «план по революциям», как выражаются журналисты, давно

Россией перевыполнен. В наши дни заметны сдвиги к силовым приемам решения

политико-го­сударственных проблем. Дают о себе знать злоупотребления новой

постсоветской номенклатуры, бюрократии. Как видим, спектр социального

нигилизма весьма пестр и богат, переливает всеми цветами радуги. Так или

иначе он поразил все слои обще­ства, оба его политических фланга, а также

центр.

2.3.Понятие и источники правового нигилизма

Правовой нигилизм — разновидность социального нигилизма как родового понятия.

Сущность его — в общем негативно-отри­цательном, неуважительном отношении к

праву, законам, нор­мативному порядку, а с точки зрения корней, причин — в

юриди­ческом невежестве, косности, отсталости, правовой невоспитан­ности

основной массы населения. Подобные антиправовые уста­новки и стереотипы есть

«элемент, черта, свойство общественно­го сознания и национальной психологии...

отличительная осо­бенность культуры, традиций, образа жизни»

[16]. Речь идет о невостребованности права обществом.

Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пре­небрежительное,

высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не как

базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей шкале

человеческих ценностей, что, в свою очередь, характеризует меру

цивилизо­ванности общества, состояние его духа, умонастроений, соци­альных

чувств, привычек.

Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, потенциал,

универсальность возможности и даже необходимость права — таков морально-

психологический генезис данного фе­номена. Наконец, отношение к праву может

быть просто индиф­ферентным (безразличным, отстраненным), что тоже

свидетель­ствует о неразвитом правовом сознании людей.

Играет свою негативную роль и простое незнание права. Ак­туально звучат слова

И.А. Ильина о том, что «народ, не знающий законов своей страны, ведет

внеправовую жизнь или довольству­ется... неустойчивыми зачатками права.

...Народу необходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой

жизни. Поэ­тому нелеп и опасен такой порядок, при котором народу недо­ступно

знание права... Человеку, как существу духовному, невоз­можно жить на земле вне

права»[17].

Правовой нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая всегда

давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва постоянно

удобряется, так что «неурожай­ных» лет практически не было. Как раньше, живем

в море безза­кония, которое подчас принимает характер национального бед­ствия

и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб.

Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое. В специаль­ной литературе

отмечается, что юридические доктрины в России отражали широкий диапазон

взглядов — «от правового нигилиз­ма до правового идеализма. ... Идея закона

ассоциировалась ско­рее с главой государства, монархом, нежели с юридическими

нормами. В общественном сознании прочно утвердилось пони­мание права

исключительно как приказа государственной влас­ти»

[18]. Представления о праве как указаниях «начальства» настой­чиво

культивировались в народе — то, что исходит сверху, от властей, то и есть

право. Но еще Л. Фейербах заметил: «В государ­стве, где все зависит от милости

самодержца, каждое правило становится шатким»

[19].

Даже такой ценитель и пропагандист права, как В.А. Кистя-ковский, в своей

известной статье в защиту права пишет: «Право не может быть поставлено рядом с

такими духовными ценностя­ми, как научная истина, нравственное совершенство,

религиоз­ная святыня. Значение его более относительно»

[20]. Данное выска­зывание отводит праву отнюдь не первое и даже не второе

место в общем культурном наследии человечества.

Давно сказано: на Руси всегда правили люди, а не законы. Отсюда наплевательское

отношение к закону как свойство нату­ры русского обывателя. Расхожими стали

горькие слова Герцена о том, что жить в России и не нарушать законов нельзя.

«Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это

можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступа­ет и правительство»

[21]. С этим созвучна и мысль Салтыкова-Щед­рина о том, что суровость

российских законов смягчается необя­зательностью их исполнения.

Известны крайне отрицательные суждения Л.Н. Толстого о праве, который называл

его «гадким обманом властей». Так что несоблюдение законов — устойчивая

российская традиция.

К сожалению, мы не только не избавились от этого застарело­го порока, но в

полной мере унаследовали его, а во многом «обо­гатили». На протяжении

длительного времени право в обществе «реального социализма» всячески

умалялось, принижалось, в нем не видели истинно демократического и

общепризнанного краеугольного института, высокой социальной и культурной

ценности. Право, скорее, терпели как необходимое декоративное украшение,

формальный атрибут, фасад, свойственные любому «благопристойному»

государству. Ведь в сталинской Конститу­ции и некоторых других актах были

внешне вполне демократи­ческие и гуманные нормы о правах и свободах личности,

гаран­тиях ее неприкосновенности, участия в общественных делах и т.д.

Действовало социальное законодательство.

Но в целом право считалось «неполноценной и даже ущерб­ной формой социальной

регуляции, лишь на время и лишь в силу печальной необходимости, заимствованной

у прежних эксплуа­таторских эпох»[22].

Это было, по сути, лицемерно-маскирующее признание права авторитарным режимом,

который не очень-то и нуждался в нем, так как использовал в основном

волюнтарист­ские методы правления.

В то время не только никто не собирался возводить в стране храм законности и

права, но даже не знал, как это делается — архитекторов не было. А.Я.

Вышинский, мягко говоря, не оправ­дал таких надежд. Напротив, он создал храм

беззакония.

Вместе с тем из права максимально выжимали его каратель­ные возможности и

немало «преуспели» в этом. Командно-бюро­кратическая система не только не

боролась с правовым нигилиз­мом, но по-своему опиралась на него, ибо он

прекрасно вписы­вался в эту систему. О правовом нигилизме даже не говорили,

как будто его не существовало. В этой двойственности, своеобразном

политическом флирте — корни рассматриваемого явления. С одной стороны, право

— рудимент и помеха, с другой — оно с полной отдачей использовалось как

инструментально-принуди­тельное средство.

В период сталинщины процветал как правовой нигилизм, так и правовой

тоталитаризм. Ведь колесо репрессий крутилось в юридических формах,

разыгрывались «театрализованные» про­цессы со всеми их атрибутами, скрупулезно

соблюдались соот­ветствующие нормы, инструкции. Право использовалось в

каче­стве «дубинки», с помощью которой, как известно, можно и на­падать, и

защищаться. Это значит, что право, в зависимости от того, в чьих оно руках,

способно творить как добро, так и зло. Это «палка о двух концах». Еще И. Кант

заметил: «Право может слу­жить как средством ограничения произвола, так и

средством по­прания свободы человека»[23]

.

«Перестроечные» процессы, наря­ду с очистительной миссией, послужили мощным

катализатором социально-правового нигилизма, который был вызван не только

чисто внешними неурядицами этой ломки, но и более глубокими (подспудными)

причинами.

В.А. Туманов отмечает, что, как только страна отказалась от тоталитарных методов

правления и попыталась встать на путь правового государства, как только люди

получили реальную воз­можность пользоваться правами и свободами, так сразу же

дал о себе знать низкий уровень правовой культуры общества, десяти­летия

царившие в нем пренебрежение к праву, его недооценка. Юридический нигилизм при

востребованном праве оказался куда более заметным, чем при праве

невостребованном[24].

Сегодня главный источник рассматриваемого зла — кризис­ное состояние

российского общества. Социальная напряжен­ность, экономические неурядицы,

распад некогда единого жиз­ненного пространства, региональный сепаратизм,

дезинтегра­ция, морально-психологическая неустойчивость общества и многое

другое не только не способствуют преодолению правово­го нигилизма, но

постоянно воспроизводят и приумножают его.

Сложились идеальные условия для тех, кто не в ладах с зако­ном, у кого на

первом плане эгоистический интерес. Расхлябан­ность, произвол, своеволие,

игнорирование правовых и иных со­циальных норм достигли критической точки, за

которой начинаются стихия, хаос, разлад. Потеря же управляемости, выход

си­туации из-под контроля создает тягу к «сильной руке», когда право вообще

отодвигается в сторону. Люди испытывают страх, растерянность, отчаяние.

Именно поэтому страна нуждается не только в социально-экономической и

политической стабилиза­ции, но и в правовой. Более того, правовая

стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел

во всех других областях.

Новая Конституция как раз и призвана была нормализовать обстановку,

обеспечить эффективную деятельность всех госу­дарственных и политических

институтов. Проблема, однако, в том, что принятая на референдуме Конституция

имеет недоста­точную (минимальную) легитимность и социальную базу, что

затрудняет достижение на ее основе прочного гражданского мира и согласия.

Данное обстоятельство в значительной мере снижает мораль­ный авторитет и

реальную силу Конституции. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у

определенной части насе­ления глубокий внутренний конфликт между несогласием

с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюде­ния уже принятого

Основного Закона. А это еще один источ­ник правового и нравственного

нигилизма, ибо психологи­ческая раздвоенность личности не позволяет ей

сформиро­вать четкую и активную социальную позицию в отношении ны­нешнего

статус-кво.

Между тем, как писал И.А. Ильин, «честным, законопослуш­ным можно быть только по

личной убежденности, в силу личного решения. Без этого нет правосознания и

лояльности, и гражда­нин становится не опорой, а брешью в правопорядке»

[25]. Иначе говоря, важно, чтобы человек «свободною душой закон боготво­рил»

(А.С. Пушкин). Именно поэтому следует различать законопослушание и

законоуважение. Законопослушное победение ос­новано чаще всего на страхе,

принуждении, в то время как законоуважение — на глубоком осознании

необходимости следовать закону, праву. То есть это добровольная позиция

индивида, со­блюдение им закона «не за страх, а за совесть».

На Конституцию у нас, мягко говоря, никто не молится, вклю­чая и первых лиц.

Если она мешает, ее игнорируют. Соответст­венно нет и конституционной

законности, а есть конституцион­ный нигилизм, неуважение к главному Закону

государства. Этот Закон сразу же после его принятия стал нарушаться всеми

струк­турами власти. Нарушается и в настоящее время.

Существует мнение, что самый законопослушный народ — англичане. Их склонность

к скрупулезному соблюдению уста­новленных правил граничит с педантизмом. Мы

же, к сожале­нию, прослыли как самая незаконопослушная нация. Для многих из

наших соотечественников ничего не стоит обойти закон, схит­рить, словчить,

нарушить запрет, не подчиниться предписанию, сплутовать. Этого почти не

стесняются, этим нередко даже бра­вируют. Не выработано исторически

благоговейного, почтитель­ного отношения к закону, его святости и

незыблемости, в том числе к высшему правовому акту — Конституции.

Правовой нигилизм — продукт социальных отношений, он обусловлен множеством

причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших

дней, как политикан­ство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба

позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают о себе знать эгоизм и

властолюбие старой и новой бюрократии, некомпетентность и бестолковость

чиновников. Последнее — традиционно больное место нашей государственности.

Пушкинское «он чином от ума избавлен» подтверждается на каждом шагу.

Полузнайство, неве­жество, дилетантство разрушают всякую правовую ткань,

любые разумные юридические установления.

О «гнете бездушной государственной машины» говорится во втором президентском

Послании Федеральному Собранию. В нем подчеркивается, что в последние годы

«бюрократический аппарат почувствовал свою бесконтрольность, пытается

подчи­нить своим корыстным интересам государственные институты. По-прежнему

сильна старая технология власти, основанная на политическом и идеологическом

принуждении, по-прежнему ве­лика роль случая и субъективизма при принятии

государствен­ных решений. Как и раньше, преобладает директивное управле­ние, а

не управление посредством закона»[26].

На личностном уровне правовой нигилизм выступает в двух качествах: как

состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения.

Последнее —индикатор вредности и опасности явления. Поступки — плоды

помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о реальном наличии и

пос­ледствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пас­сивным,

стойким и спонтанным, постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого

фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, гражданин недоволен судом

только потому, что его осудили, а закон плох потому, что предусмотрел

наказа­ние за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как резуль­тат

неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным,

по его мнению, собственным потенци­альным возможностям.

Не последними причинами правового и нравственного ниги­лизма, деформации

правосознания являются изъяны в следст­венно-прокурорской и судебной

практике. Еще классики ут­верждали: есть два способа разложить нацию —

наказывать неви­новных и не наказывать виновных. У нас допускается и то и

другое. Устранение этих уклонов — один из путей формирования высокой правовой

культуры общества, чувства законности и справедливости.

В названном выше президентском документе отмечается: «Большую обеспокоенность

вызывает судебная практика выне­сения необоснованно мягких, а то и

оправдательных приговоров в отношении лиц, совершивших тяжкие преступления.

От одной крайности, когда господствовал обвинительный уклон, броси­лись в

противоположную. Этим наносится двойной ущерб: пре­ступники отделываются

легким испугом, а у сотрудников право­охранительных структур просто

опускаются руки».

2.4.Пути преодоления правового нигилизма

Явление, о котором идет речь, приобрело международный ха­рактер во

взаимоотношениях как стран СНГ, так и государств дальнего зарубежья. Это, в

частности, выражается в том, что многочисленные решения и взаимные

обязательства, принятые в рамках Содружества бывших советских республик, не

выполня­ются. Россия нарушает также известные пакты и документы о правах

человека (Чечня, события осени 1993 г. и т.д.). За это мы уже получаем

«внушения» и замечания от мирового сообщества.

Правовой нигилизм на всех этажах государственного здания и среди населения не

знает пределов, потому и называется беспре­делом. Бороться с ним обычными

методами малоэффективно и непродуктивно, нужны глубоко продуманные,

экстраординар­ные меры. Не могут быть далее терпимы неприглядные гримасы и

уродства, искажающие до неузнаваемости облик новой России и ее неокрепшую

демократию.

Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать все, «чтобы приблизить право к

народ у, чтобы укрепить массовое правосознание, чтобы народ понимал, знал и

ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои обязанности и запретности

и лояльно пользовался своими полномочиями. Право должно стать фактором жизни,

мерою реального поведе­ния, силою народной души»

[27].

Подытоживая все сказанное, можно выделить некоторые общие, наиболее

характерные черты современного правового ни­гилизма. Это:

во-первых, его подчеркнуто демонстративный, воинству­ющий, конфронтационно-

агрессивный и неконтролируемый ха­рактер, что обоснованно квалифицируется

общественным мне­нием как беспредел или запредельность;

во-вторых, глобальность, массовость, широкая распростра­ненность не только

среди граждан, социальных и профессио­нальных групп, слоев, каст, кланов, но

и в официальных государ­ственных структурах, законодательных, исполнительных

и пра­воохранительных эшелонах власти;

в-третьих, многообразие форм проявления — от криминаль­ных до легальных

(легитимных), от парламентско-конституци­онных до митингово-охлократических,

от «верхушечных», «эли­тарных» до бытовых;

в-четвертых, особая степень разрушительности, оппозици­онная и популистская

направленность, регионально-националь­ная окраска, переходящая в сепаратизм и

автаркизм;

в-пятых, слияние с государственным, политическим, нравст­венным, духовным,

экономическим, религиозным нигилизмом, образующими вместе единый

деструктивный процесс;

в-шестых, связь с негативизмом — более широким течением, захлестнувшим в

последние годы сначала советское, а затем рос­сийское общество в ходе

демонтажа старой и создания новой системы, смены образа жизни.

Правовой нигилизм приобрел качественно новые свойства, которыми он не обладал

ранее. Изменились его природа, причи­ны, каналы влияния. Он заполнил все поры

общества, принял оголтелый, повальный, неистовый характер. В печати это не раз

обозначалось словами «нигилятина», хаос, «вакханалия». Писа­лось о тупиках

беспределов[28], правовом «Чернобыле».

Сложилась крайне неблагоприятная и опасная социальная среда, постоянно

воспроизводящая и стимулирующая антипра­вовые устремления субъектов. К

сожалению, правовой нигилизм не спадает, а прогрессирует. Возникло грозное

явление, которое может отбросить демократические преобразования в России на

многие десятилетия назад.

Основные пути преодоления правового нигилизма — это по­вышение общей и

правовой культуры граждан, их правового и морального сознания;

совершенствование законодательства; профилактика правонарушений, и прежде

всего преступлений; упрочение законности и правопорядка, государственной

дис­циплины; уважение и всемерная защита прав личности; массовое просвещение

и правовое воспитание населения; подготовка вы­сококвалифицированных кадров

юристов; скорейшее проведе­ние правовой реформы и др.

В конечном счете все формы и средства борьбы с нигилизмом связаны с выходом

общества из глубокого системного кризиса — социального, экономического,

политического, духовного, нрав­ственного. Однако многое зависит и от активной

позиции самой личности, ее противодействия силам зла.

Рудольф Иеринг писал: «Каждый призван и обязан подавлять гидру произвола и

беззакония, где только она осмеливается под­нимать свою голову; каждый,

пользующийся благодеяниями права, должен в свой черед также поддерживать по

мере сил мо­гущество и авторитет закона — словом, каждый есть прирожден­ный

борец за право в интересах общества»[29]

.

Заключение

Подведем итоги работы.

Изучая правосознание, можно определить конкретные правовые требования тех или

иных групп, всего общества, выявить пробелы в законодательстве, недостатки

правоприменения, роль суда в жизни общества и т. п.

Немалую роль играет и знание зарубежного полезного правового опыта, когда в

правосознании формируется представление «у них» и «у нас», причем «у них» со

знаком «плюс», «у нас» со знаком «минус».

Такое правосознание также может в определенных исторических условиях

выступать фактором правового развития. Однако при этом всегда надо исключать

механическое копирование чужого опыта, со­поставлять его с национальными

традициями, собственным правовым опытом. Правосознание и право могут

находиться и в конфликте. На это оказывает влияние взаимодействие правового и

морального, поли­тического, эстетического сознания. Так, пока «пить»

считалось мо­ральным, в правовом сознании это обстоятельство при совершении

бытового преступления фигурировало как смягчающее вину обстоя­тельство — «по

пьяни», «в нетрезвом состоянии» и т.д.

Но уголовное законодательство расценивает это как отягчающее обстоятельство.

Правосознание находилось в конфликте с правом.

Правосознание в своих пластах, уровнях, видах «работает» на ус­транение

пробелов в праве, формулирует в конкретных правовых требованиях (законах,

постановлениях) положения, которые могут усовершенствовать законодательство.

В правоприменительной деятельности развитое правосознание направляют

гражданина для раз­решения спора в суд, а не в редакцию газеты, что, впрочем,

тоже иногда полезно.

«Если человек обладает развитым правосознанием, - писал фран­цузский юрист Ж.

Карбонье, - то так ли уж нужна ему информация о законе. При таком

правосознании гражданин сумеет понять, что является законным».

Нигилистическое отношение, т.е. абсолютное отрицание, фор­мируется в правовой

психологии определенных социальных групп, индивидов, когда, например, все

стражи порядка - это «менты», когда тюремная жизнь овевается романтикой,

ореолом из блатных песен, когда появляются герои — «воры в законе»,

авторитеты пре­ступного мира.

Правосознание может формироваться еще в детстве, когда, напри­мер, мать

пугает расшалившегося ребенка милиционером, вместо то­го чтобы внушать ему

мысль, что милиционер - это его защитник, помощник.

Поэтому так важно формировать, используя и искусство, и сред­ства массовой

информации, и иные способы, положительный образ защитника правопорядка, а не

опускаться до массовой дискредита­ции фигуры полицейского.

Таким образом, правовой нигилизм — это, во-первых, характерис­тика

определенных негативных, деформированных сторон правосозна­ния, это та

идеологическая и психологическая часть правосознания, которая резко

критически, отрицательно относится к требованиям уважения и соблюдения права.

Список литературы:

1.Баглай М.В. Дорога к свободе. -М., 1994.

2.Белканов Е.А. Лояльность правосознания. // Российский юридический журнал.

1996. №3.

3.Васильев А.М. Правовые категории. -М., 1976.

4.Годдингс А. Политика, управление и государство. // Рубеж. 1992. №3.

5.Данилевский Н.Я. Россия и Европа. 1991.

6.Демидов А.И. политический радикализм как источник нигилизма. // Государство

и право. 1992. №4.

7.Ильин А.И. О сущности правосознания. -М., 1992.

8.Кистяковский Б.А. В защиту права. // Вехи. Из глубины. -М., 1991.

9.Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1990.

10.Лебедев А. Общая теория права. СПб., 1990.

11.Механизм преступного поведения. -М., 1981.

12.Муромцев Г.И. Источники права (теоретические аспекты проблемы). //

Правоведение. 1992. №2.

13.Нерсесянц В.С. Право и закон. -М., 1983.

14.Розин В.М. Юридическое мышление. // Вопросы методологии. 1996. №1-2.

15.Сабо И. Основы теории права. -М., 1974.

[1] Теория правосознания представлена в

нашем правоведении многими рабо­тами, среди которых наиболее значительны:

Фарбер И.Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963; Лукашева

Е.А. Социалистическое пра­восознание и законность. М., 1973; Козюбра Н.И.

Социалистическое право и об­щественное сознание. Киев, 1979; Остроумов Г.С.

Правовое осознание действи­тельности. М., 1989; Соколов Н.Я. Профессиональное

сознание юристов. М., 1988.

[2] Ошеров М.С., Спиридонов Л.И.

Общественное мнение и право. Л.: ЛГУ. 1985. С.128.

[3] Косолапов Н.А. Интегративная идеология

для России: интеллектуаль­ный и политический вызов // Вопросы философии. 1994.

№ 1. С. 9.

[4] Щербакова Н.В. Проблемы правовой установки личности. Ярославль. 1993.

[5] Соколов Н.Я. Профессиональное сознание юристов. М., 1988.

[6] Тургенев И.С. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1958. Т. 12. С. 338.

[7] Письма М.А. Бакунина к А.И. Герцену и Н.П. Огареву. Спб., 1906. С. 293.

[8] Франк С.Л. Этика нигилизма //Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 170, 172, 173.

[9] Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты. М., 1972. С. 11—12.

[10] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 22. С. 41.

[11] Демидов А.И. Политический радикализм

как источник правового ни­гилизма // Государство и право. 1992. № 4.

[12] Моримото Тадао. Русские, почему вы

забываете, что Советский Союз — могучая держава? // Советская Россия. 1989. 5

ноября.

[13] Мушинский В. О. Сумерки

тоталитарного сознания // Государство и право 1992. №3. С. 80.

[14] Отто Лацис // Известия. 1993. 14 декабря.

[15] Алексеев С.С. Гримасы антитоталитарной революции // НГ. 1994. 19 января.

[16] Туманов В.А. О правовом нигилизме //

Государство и право. 1989. № 10. С. 20.

[17] Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 23—24.

[18] Хойман С.Е. Взгляд на правовую

культуру предреволюционной России // Государство и право. 1991. № 1. с.121,123.

[19] Фейербах Л. Философские произведения. Т. 1. М., 1955. С. 643.

[20] Кистяковский В.А. В защиту права.

Интеллигенция и правосознание // Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 122.

[21] Герцен А.И. Собрание сочинений. Т. 7. М., 1950. С. 251.

[22] Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и

гуманитарный смысл права // Квинт­эссенция: Философский альманах. М., 1990. С.

164.

[23] Кант И. Сочинения. Т.4. Ч.2. М., 1965. С. 140.

[24] Туманов В.А. Правовой нигилизм в

историко-идеологическом ракурсе // Государство и право. 1993. № 8. С. 52.

[25] Ильин И.А. Наши задачи. М., 1993. С. 182.

[26] РГ. 1995. 17 февраля.

[27] Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 31.

[28] Кейзеров Н. Тупики беспредела. О

политике и практике за гранью разумного //Известия. 1991. 14 ноября.

[29] Иеринг Р. Борьба за право. М., 1991. С. 37.