Реферат: Общая характеристика институционализма

Реферат на тему:

“Общая характеристика институционализма”

г. Новосибирск

1999г.

Содержание

Введение 3

1. Сущность институционализма 4

2. Основные течения институциональной теории 9

2.1. Социально-психологический институционализм 9

2.2. Социально-пра­вовой институционализм 15

2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм 16

Заключение 18

Введение

Термин “институционализм” происходит от слова “институт” или “институция”,

под которым понимается определенный обычай, порядок, принятый в обществе, а

также закрепление обычаев в виде закона или учреждения. Идеологи

институционализма относили к институтам как надстроечные, так и экономические

явления: государство, семью, частную собственность, корпорации, систему

денежного обращения и др. Расплывчатое понятие “институт” тем не менее носило

уже отмеченную идейную нагрузку: оно означало стремление к расширению

предмета экономической науки, включение в анализ неэкономических явлений и

учреждений.

Институционализм зародился в США на рубеже XIX и XX вв. Три крупных

экономиста стоят у его истоков: Торстейн Веблен, Джон Коммонс и Уэсли Клэр

Митчелл. Рассмотрение этого течения в целом показывает, как на фоне

развертывания кризиса “институционализм” как специфическое течение буржуазной

политической экономии и в наши дни насчитывает немало сторонников. Вопрос об

особенностях институционализма представляет тем больший интерес, что после

второй мировой войны это течение стало одним из ведущих в современной

буржуазной политической экономии. Оно представлено такими буржуазными

теоретиками, как Дж. Гэлбрейт, Л. Грачи, В. Гордон, Г. Мюрдаль, Р. Хейлбронер

и др.

1. Сущность институционализма

В начале XX в. ученые-экономисты США, активизировав анализ усилившихся

монополистических тенденций в экономике и со­действуя “антитрестовской”

политике собственной страны, обрели статус лидеров концепций социального

контроля над экономикой, осуществляемого разнообразными методами. Их теории

положили начало новому направлению экономической мысли, которое ныне принято

называть социально-институциональным или просто институционализмом.

Институционализм — это в определенном смысле альтернатива неоклассическому

направлению экономической теории. Если неоклассики исходят из смитианского

тезиса о совершенстве рыноч­ного хозяйственного механизма и

саморегулируемости экономики и придерживаются “чистой экономической науки”,

то институционалисты движущей силой экономики наряду с материальными

факторами считают также духовные, моральные, правовые и другие факторы,

рассматриваемые в историческом контексте. Другими словами, институционализм в

качестве предмета своего анализа выдвигает как экономические, так и

неэкономические проблемы социально-экономического развития. При этом объекты

исследования, инсти­туты, не подразделяются на первичные или вторичные и не

противо­поставляются друг другу.

Коренная черта институционализма состоит в том, что он пе­реворачивает вверх

дном реальные зависимости общественной жизни, изображая в качестве решающего

момента неэкономиче­ские явления и факторы. Предметом своих изысканий

институционализм объявляет различного рода надстроечные явления — морально-

этические, правовые, организационные и т.п. — и их влияние на экономические

отношения. Таким образом, неоснов­ные, вторичные и третичные зависимости

изображаются в каче­стве определяющих и основных. Построенные на таком

идеали­стическом подходе институциональные теории фактически отри­цают

решающую роль экономических отношений людей в системе общественных отношений.

Вместе с тем антимонополистическая социальная позиция ин­ституционализма подчас

наталкивает его теоретиков на реалисти­ческий подход к характеристике движущих

сил социально-эконо­мических процессов. Так, Т. Веблен, трактуя

социально-экономи­ческие институты общества как своего рода обычаи, поднимается

тем не менее до понимания их обусловленности экономическими процессами. О

социально-экономических институтах он писал: “Такими институтами являются

привычные способы осуществле­ния процесса общественной жизни в ее связи с

материальным окружением, в котором живет общество”. И далее: “И можно ска­зать,

что силы, воздействующие на реорганизацию социальных институтов, являются в

конечном счете почти всецело экономиче­скими по своей природе”

[1].

Институционализм не имеет сколько-нибудь единой экономической теории. И особое

течение буржуазной политической экономии его представителей объединяет

методоло­гия. Все они растворяют общественно порожденные отношения людей в

институциях и подменяют тем самым собственно политическую экономию вульгарной

буржуазной социологией, опираются на метод “социальной психологии” и плоский

эволю­ционизм, не признающий революционных форм общественного развития. Такой

подход к трактовке движущих сил социально экономических явлений приводил к

подмене политической эконо­мии социологией. “...Веблен,— писал Жамс,—

интересовался больше социологией, чем действительной экономической наукой. Его

увлекала социология, окрашенная морализмом, и этика, к ко­торой он присоединял

всевозможные религиозные или традицион­ные элементы. Веблен никогда не

стремился к объяснению. Он с горечью судил и осуждал”

[2].

Появление институционализма вызвано идеологическими и практическими

потребностями немонополистической буржуазии. Опасность раскрытия внутренних

законов развития капитализма и потребность этой части буржуазии в

идеологическом обоснова­нии ее интересов и практических рекомендациях

экономической науки возрастали параллельно, по мере развития

капиталистиче­ского обобществления производства, его монополизации и

огосу­дарствления.

Это обстоятельство и объясняет отношение институционализма как к

предшествующим ему, так и к следующим за ним тече­ниям буржуазной

политической экономии. С одной стороны, институционализм выступает как своего

рода наследник историче­ской школы буржуазной политической экономии,

перенявший у нее описательный метод, вульгарный эволюционизм, отрицание

абстрактного метода, общих законов развития экономики различ­ных стран. С

другой стороны, институционализм выступает как противник абстрактной,

“чистой” теории, типичной для концеп­ций предельной полезности и предельной

производительности. Обвиняя их в оторванности от практики, в чрезмерном

теорети­зировании, институционалисты заявляли, что наука должна только

описывать и регистрировать явления, не претендуя на их теоретическую

разработку. Вместе с тем они переняли у маржинализма вульгарный

психологический метод, приспособив его к новым условиям идеологической

борьбы. Если маржинализм подчеркивал определяющую роль психологии

хозяйствующих ин­дивидов, то институционализм делает упор на групповую

психо­логию. Подход к экономическим процессам с точки зрения ре­шающей роли

“социальной психологии” позволял дать описание некоторых новых социальных

аспектов экономической жизни эпохи империализма, что исключалось с позиции

методологии маржинализма.

В области методологии институционализм, по мнению многих исследователей, имеет

много общего с исторической школой Германии. Например, В. Леонтьев пишет, что

выдающиеся представители американской экономической мысли, имея в виду Т.

Веблена и У. К. Митчелла, “в своей критике количественных аналитических методов

в экономической науке продолжили общую линию немецкой исторической школы.

Частично это можно объяснить тем обстоятельством, что на рубеже веков влияние

немецкой школы в США было столь же велико, а возможно, и более значительно, чем

влияние английской”[3].

Следует, однако, отметить, что историзм и учет факторов соци­альной среды для

обоснования путей экономического роста хотя и символизируют схожесть

методологических принципов институционализма и исторической школы Германии,

но отнюдь не означают пол­ной и безоговорочной преемственности традиций

последней. И при­чин здесь несколько. Во-первых, находясь под теоретическим

вли­янием А. Смита, немецкие авторы второй половины XIX в. всецело

поддерживали юнкерские круги Пруссии в их борьбе за утверждение в Германии

свободы торговли и других принципов экономического либерализма, включая

необходимость неограниченной сво­бодной конкуренции предпринимателей. Во-

вторых, историзм в исследованиях немецкой школы проявлялся преимущественно в

утверждении естественного характера рыночных экономических отношений и

поддержке положения об автоматическом установле­нии равновесия в экономике на

всем протяжении развития челове­ческого общества. И, в-третьих, в трудах

авторов исторической школы Германии не допускались даже какие-либо намеки на

воз­можность реформирования экономической жизни общества на принципах,

ограничивающих “свободное предпринимательство”.

Институционализм, таким образом, являет собой качественно новое направление

экономической мысли. Он вобрал в себя лучшие теоретико-методологические

достижения предшествовавших школ экономической теории, и прежде всего

основанные на математике и математическом аппарате маржинальные принципы

экономичес­кого анализа неоклассиков (в части выявления тенденций в разви­тии

экономики и изменений конъюнктуры рынка), а также методо­логический

инструментарий исторической школы Германии (для исследования проблем

“социальной психологии” общества).

Во многом похожее суждение высказывает М. Блауг, по мнению которого, “пытаясь

определить суть “институционализма”, мы об­наруживаем три черты, относящиеся

к области методологии:

1) неудовлетворенность высоким уровнем абстракции, прису­щим неоклассике, и в

особенности статическим характером орто­доксальной теории цен;

2) стремление к интеграции экономической теории с другими общественными

науками, или “вера в преимущества междисцип­линарного подхода”;

3) недовольство недостаточной эмпиричностью классической и неоклассической

теорий, призыв к детальным количественным ис­следованиям”

[4].

По некоторым оценкам, отсчет времени возникновения инсти­туционального

направления экономической мысли следует начи­нать с даты опубликования

монографии Т. Веблена “Теория празд­ного класса”, т.е. с 1899 г. Однако,

учитывая появившиеся позднее не менее значимые публикации Дж. Коммонса и У.

Митчелла, обо­значившие зарождение как бы новых течений в рамках

институци­онализма, период четкого формирования идей и концепций этого

направления экономической теории в единое целое приходится все же на 20-30-е

гг. XX в.

Труды названных американских ученых и их последователей объединяет

антимонопольная направленность, идея учета влияния на экономический рост всей

совокупности общественных отношений и необходимости государственного

вмешательства в экономику. При­чем в последней части можно упомянуть требование

усилить “кон­троль общества над бизнесом”, вынесенное Дж. Б. Кларком даже в

заголовок своей одноименной книги, изданной в 1926 г. Как писал Ф. Хайек, “если

монополии в каких-то сферах неизбежны, то луч­шим является решение, которое до

недавнего времени предпочита­ли американцы, контроль сильного правительства

над частными монополиями. Последовательное проведение в жизнь этой концепции

обещает гораздо более позитивные результаты, чем непосред­ственное

государственное управление”[5].

Представители раннего институциопализма (Г. Веблен, У. Га­мильтон, Д. Коммонс,

У. Митчелл) подменяют анализ экономи­ческих законов капитализма описанием и

систематизацией раз­личных социальных явлений и процессов, именуемых ими

инсти­туциями. Категория институции весьма неопределенна. Под институциями

понимаются либо различного рода социальные яв­ления как базисного, так и

надстроечного характера (налоги и семья, государство и профсоюзы, конкуренция и

монополии, ча­стная собственность и финансовая система и т.п.), либо лежащие в

их основе, как полагают институционалисты, различного рода психологические,

правовые, этические и другие явления (обычаи, инстинкты, привычки и т.д.).

Институты,— писал У. Гамильтон, автор термина “институционализм”,— это

словесный символ для лучшего описания группы общественных обычаев. Они означают

преобладающий и постоянный способ мышления или действия, который стал привычкой

для группы или обычаем для народа. Виднейший представитель раннего

институционализма Т. Веблен писал, что “институты — ...привычный образ мысли,

руковод­ствуясь которым живут люди...”

[6].

Институции подчас рассматриваются как своеобразный метод анализа или прием

описания явлений капиталистической эконо­мики. Французский историк политической

экономии Э. Жамс дал следующую характеристику институции: “Это

сформировав­шиеся и освещенные юридическим авторитетом обычаи. Все ин­ституты

своими корнями имеют известные черты коллективной психологии”

[7].

Следовательно, институции — это юридически оформившиеся обычаи, имеющие в

своей основе психологию различных профессиональных или социальных групп.

Общественные обычаи, по ут­верждению институционалистов, регулируют

хозяйственную деятельность людей. В действительности же нравы и обычаи, хотя

и оказывают некоторое влияние на форму экономических отношений, ни в коей

мере не определяют их сущность, а сами в конечном счете определяются

характером господствующих об­щественно-производственных отношений.

2. Основные течения институциональной теории

В обозначившихся трех течениях институционализма Т. Веблен возглавляет

социально-психологический (технократический) вариант институциональных

исследований, Дж. Коммонс — социально-пра­вовой (юридический), У. Митчелл —

конъюнктурно-статистический (эмпирико-прогностический).

2.1. Социально-психологический институционализм

Торстейн Веблен (1857—1929) — автор значительного числа крупных трудов в

области экономики и социологии, в которых он исходил из теории эволюции природы

Ч. Дарвина, принципа взаимосвязи и взаимообусловленности всех общественных

отношений, в том числе экономических и социально-психологических. Его

теоретическое наследие получило наибольшую популярность и применение для ряда

последующих творческих изысканий в русле социально-институци­онального

направления экономической мысли во всех трех его те­чениях.

По определению Т. Веблена, “институты — это результаты про­цессов, происходивших

в прошлом, они приспособлены к обстоя­тельствам прошлого и, следовательно, не

находятся в полном со­гласии с требованиями настоящего времени”

[8]. Отсюда, по его мыс­ли, необходимость их обновления в соответствии с

законами эволюции к “требованиям настоящего времени”, т.е., привычными

способами мышления и общепринятым поведением.

Лидер институционализма Т. Веблен, ученик Д. Б. Кларка. Концепцию его Т. Веблен

подверг со временем обстоятельной критике. В центре его теоретических

построений, испытавших на себе влияние концепций буржуазных философов и

социологов Д. Дьюи, Ж. Леба и др., находится категория институции,

опре­деляемая им как господствующие “обычаи мышления”, имеющие биологическую

основу. “Институты,— писал Т. Веблен,— это, по сути дела, распространенный

образ мысли о том, что касается от­дельных отношений между обществом и

личностью и отдельных выполняемых ими функций; и система жизни общества,

кото­рая может с психологической стороны быть охарактеризована в общих чертах

как превалирующая духовная позиция или рас­пространенное представление об

образе жизни в обществе”[9].

Американский психолог В. Джеймс, автор “Принципов психологии” (1891 г.),

придер­живающийся этой позиции, оказал на Т. Веблена значительное влияние, по

выражению Д. Коммонса, теория Т. Веблена яв­ляется замечательным применением

Дарвина к сфере эконо­мики. Движущей силой социально-экономических процессов

Т. Беблен объявляет иррациональную психологию борющихся между собой

социальных групп.

“Эволюция общественного устройства явилась процессом есте­ственного отбора

социальных институтов”,— писал Т. Веблен. Развивая это положение, он отмечал:

“Силы, под действием ко­торых происходит формирование социального устройства и

раз­витие человеческого общества в конечном счете, безусловно, сводятся к

взаимодействию живого организма с окружающей средой...”

[10]. К чести Т. Веблена нужно сказать, что он под окру­жающей средой

понимает не только природную, но и обществен­ную среду, а также самого человека

с его более или менее опре­деленным духовным и физическим складом. Тем не менее

склон­ность Т. Веблена к позициям социального дарвинизма налицо.

Классики марксизма-ленинизма раскрыли несостоятельность и бессодержательность

отождествления биологических и общест­венных закономерностей. Критикуя

буржуазных социологов, стре­мившихся подвести всю историю человечества “под

единствен­ный великий естественный закон” борьбы за существование, К. Маркс

писал в письме к Л. Кугельману (27 июня 1870 г.): “. . .это очень убедительный

метод — убедительный для напыщен­ного, псевдонаучного, высокопарного невежества

и лености мысли”[11]. Антинаучный

характер подхода к социальным процес­сам с позиции определяющей роли

биологических законов в об­щественном” развитии подчеркивал и В. И. Ленин.

“...Перенесе­ние биологических понятий вообще в область общественных наук есть

фраза”[12],— писал он.

И хотя Т. Веблен выступал с острой критикой наиболее одиоз­ных проявлений

экономических противоречий эпохи империа­лизма, биологическая трактовка

социальных институтов не по­зволяла раскрыть их действительные причины.

Институциональный подход к экономическим явлениям при всех его пороках

означал крупный шаг вперед по сравнению с методом психологизированной

робинзонады австрийской школы. Он наталкивал на понимание социального

характера этих явле­ний. В руках идеологов немонополистической буржуазии он

по­служил средством анализа монополистического господства. За­дачу

экономической науки Т. Веблен видел в изучении “обычаев и игры интересов”, в

рассмотрении конфликтов интересов, возни­кающих между “человеческими

коллективами”, прежде всего между “индустрией” и “бизнесом”.

Эти две социальные сферы и соответственно две социальные группы буржуазного

общества от­ражают и концепции Т. Веблена распадение буржуазии на

немонополистическую н монополистическую с переходом к импе­риализму. Различие

между ними Т. Веблен проводит по линии “привычных жизненных условий”, в которых

функционируют эти группы. Одна из них функционирует в сфере производства

(“индустрия”) и объединяет рабочих, инженеров, управляющих, мелких и средних

предпринимателей. Цель, к которой она стре­мится, состоит н повышении

эффективности производства, обес­печении изобилия материальных благ в обществе.

Этому идеали­зированному изображению немонополистического сектора Т. Веблен

противопоставляет мир “бизнеса”. К нему он фактически относит финансовый

монополистический капитал. Бизнес, пояс­няет Т. Веблен, непосредственно не

участвует в материальном производстве. Его цель — нажива, получение наибольшей

при­были. Это паразитический нарост на теле общества. “Отношение праздного (т.

е. имущего непроизводительного) класса к эконо­мическому процессу является

денежным отношением — отноше­нием стяжательства, а не производства,

эксплуатации, а не полезности”,— пишет Т. Веблен о магнатах капитала. “Их

функ­ция,— поясняет он,— является по своему характеру паразитиче­ской, а их

интерес заключается...”[13] в

безудержном и хищниче­ском обогащении.

Между индустрией и бизнесом складывается антагонистиче­ское противоречие,

которому Т. Веблен отводит роль главного социального противоречия

капиталистического общества. Бизнес, господствуя над индустрией, в целях

обеспечения высоких при­былей сдерживает развитие производства, придает ему

уродливое направление, не выполняет никаких общественно полезных функ­ций.

“Праздный класс,— писал Т. Веблен о монополистиче­ской буржуазии,— неизбежно и

последовательно тормозит про­цесс приспособления к окружающей среде, который

называется продвижением общества или социальным развитием”

[14]. По этой причине, как отмечал Т. Веблен, господство бизнеса должно быть

устранено и его место должна занять технократическая система, где решающие

позиции будут принадлежать техникам и управ­ляющим.

Такой подход позволяет Т. Веблену строить свою программу реформирования

буржуазного общества под флагом устранения господства бизнеса (с его рутиной

и консерватизмом) над инду­стрией. Технократическая утопия Т. Веблена в

полном соответ­ствии с его общей концепцией отводит решающую роль в буду­щем

преобразовании общества технической интеллигенции, а не рабочему классу.

Отсюда видно, что Т. Веблен описывает ряд важнейших осо­бенностей эпохи

империализма, хотя и не дает им научного объ­яснения. Он фиксирует факт

господства монополистического ка­питала над всем обществом, его

паразитический и антинародный характер, порождаемую капиталистическими

монополиями тен­денцию к торможению производительных сил вследствие

подчи­нения производства целям наживы и установления системы моно­польных

цен. Он подчеркивает неизбежность устранения господ­ства монополистического

капитала.

Вместе с тем буржуазная ограниченность Т. Веблена поме­шала ему раскрыть

подлинную картину изменений, порождаемых переходом к монополистическому

капитализму. Описание проти­воречий между монополистической и

немонополистической бур­жуазией заслонило от Т. Веблена главное классовое

противоречие буржуазного общества между рабочим классом и буржуазией,

эксплуататорскую сущность капитализма. Т. Веблен не видит того решающего факта,

что “бизнес”, господство финансового ка­питала есть закономерный результат

развития домонополистиче­ского капитализма. И следовательно, устранение

“бизнеса” в рам­ках капитализма невозможно. Непонимание действительного

классового антагонизма буржуазного общества приводит Т. Ве­блена к утопической

технократической теории. Вместе с тем даже такой подход позволяет ему описать

целый ряд противоречий ка­питалистической экономики, что составляет основу

реформист­ских устремлений Т. Веблена. Социальная позиция Т. Веблена

наталкивает его на обличение ряда наиболее одиозных черт импе­риализма, на

подчеркивание паразитического, социально опасного характера “бизнеса”, его

исторической бесперспективности. Он писал: “Обычаи мира бизнеса сложились под

направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма. Это

обычаи собственничества... Однако современной экономиче­ской ситуации эти

финансовые институты никак не соответ­ствуют...”

[15].

Т. Веблен явился выразителем интересов средней немонополи­стической

буржуазии. Именно этим объясняется его оппозицион­ное отношение к монополиям

и крупному капиталу, подчеркива­ние им острых, хотя и лежащих на поверхности

противоречий капитализма эпохи перехода к империализму.

За образ своих мыслей многими идеологами того времени он воспринимался как

американский Маркс. И причиной тому было не только и не столько то, что

Т. Веблен — в прошлом студент самого Дж. Б. Кларка —стал противником

экономической теории своего учителя, придерживавшегося “чистой экономической

науки”, сколько острая критическая оценка последствий того, к чему привели

национальные экономики различных стран проповедники абсолюти­зации смитианских

идей экономического либерализма, саморегу­лируемости и бескризисности народного

хозяйства, “естественно­го” совпадения в условиях свободного

предпринимательства личных интересов “экономического человека” с общественными.

Вот по­чему в своих рассуждениях о “теологии” и “апологии” он “решитель­но

возражал против центрального тезиса неоклассической теории бла­госостояния,

согласно которому совершенная конкуренция при неко­торых ограничениях ведет к

оптимальным результатам”, и почему эволюционная наука для него — это

“исследование происхождения и развития экономических институтов и взгляд на

экономическую сис­тему как на “кумулятивный процесс”, а не

“самоуравновешивающийся механизм”[16]

.

Особое видение проблем социально-экономического развития общества Т. Веблен

подчеркивал даже в названиях изданных им работ, в числе которых упомянутая

выше “Теория праздного класса” (1899), “Инстинкт мастерства” (1914),

“Инженеры и система цен” (1921), “Собственность отсутствующего” (1923) и др.

Свою убежденность в эволюционном преобразовании общества Т. Веблен основывал на

своеобразном преломлении теории эволю­ции природы Ч. Дарвина. Отталкиваясь от

ее постулатов, он, в частности, пытался аргументировать положение об

актуальности в человеческом обществе “борьбы за существование”. При этом им

используется историческая оценка развития “институтов” общества, в которой

отрицаются марксистские положения о “классовой эксплуатации” и “исторической

миссии” рабочего класса. Исходя из того, что человек в своей деятельности (в

том числе и хозяйственной) руководствуется подсознательными ин­стинктами,

отражающими его биологическую природу, Т. Веблен сделал попытку “объяснить”

социально-экономические явления современного ему капитализма биологическими

причинами. В основе экономической деятельности людей лежат, по Т. Веблену, три

движущие силы: родительское чувство, инстинкт мате­ринства и любознательность,

искажаемые и уродуемые отноше­ниями частной собственности. В конце XIX

в. новым словом буржуазной психологии была трактовка инстинкта как наиболее

важного элемента человеческого поведения.

В теории “праздного класса”, судя по содержанию одноимен­ной книги Т. Веблена,

отношение этого “имущего непроизводствен­ного” класса к экономическому процессу

характеризуется как отно­шение “стяжательства, а не производства, эксплуатации,

а не по­лезности”. Этот класс, по Веблену, предпочитает “обычаи мира биз­неса”,

сложившиеся “под направляющим и избирательным действием законов хищничества или

паразитизма”. В частности, для предста­вителей именно этого класса могут,

очевидно, существовать особые цены на товары, символизирующие показатель их

“престижности”, а не истинное проявление закона спроса, что ныне принято

назы­вать “эффектом Веблена”. Последний характеризует ситуацию, при которой

снижение цены на товар воспринимается покупателем как ухудшение его качества

или утрата его “актуальности” либо “престижности” среди населения и тогда этот

товар перестает пользоваться покупательским спросом, а в обратной ситуации,

напротив объем покупок с ростом цены может возрасти. Поэтому “финансовые слои,

— заключает Т. Веблен, — имеют известную заинтересованность в приспособлении

финансовых институтов... Отсюда более или менее последовательное стремление

праздного класса направлять развитие институтов по тому пути, который бы

отвечал денежным целям, формирующим экономическую жизнь праздного класса”

[17].

Итак, эволюция общественной структуры — это, говоря словам Т. Веблена, “процесс

естественного отбора институтов” в “борьбе за существование”

[18].

Немарксистская позиция Т. Веблена наиболее очевидна в его концепции реформ. Так,

критикуя “паразитический” образ жизни занятых только финансовой деятельностью

рантье — владельцев особой (абсентеистской) формы частной собственности, а

также осуждая подчинение сферы “индустрии” миром “бизнеса”, стремяще­гося в

лице финансистов и крупных предпринимателей лишь “к возможно большей прибыли”,

он ратовал не за революционное устра­нение “классового антагонизма” и победу

“диктатуры пролетари­ата”, а за дальнейшую эволюцию общества, сопровождаемую

реформированием[19].

Сценарий реформ Т. Веблена состоит в неуклонном ускорении научно-технического

прогресса и возрастании роли инженерно-технической интеллигенции. По его

убеждению, интеллигенция, рабочие, техники и другие участники производства

представляют сферу “индустрии” и преследуют цель оптимизации и повышения

эффективности процесса производства. Они предопределяют растущую зависимость

“бизнеса” от “индустриальной системы”, неотвратимость “паралича старого

порядка” и перехода власти к представителям инженерно-технической

интеллигенции.

В результате реформ Т. Веблен предвидел установление “нового порядка”, при

котором руководство промышленным производством страны будет передано

специальному “совету техников”, и “индустриальная система” перестанет служить

интересам “абсентеистских собственников” (монополистов), поскольку мотивом

технократии и индустриалов явится не “денежная выгода”, а служение интересам

всего общества.

2.2. Социально-пра­вовой институционализм

Джон Р. Коммонс (1862-1945), исследуя такие коллективные институты, как

семья, профсоюзы, торговые объединения, производственные корпорации,

государство, правовые отношения и другие, приоритетное внимание уделял

юридико-правовым институтам, стал лидером юридического течения

институционализма. При этом он исходил из неприятия идей о классовой борьбе

рабочих, а также, говоря его словами, стремления “сделать систему бизнеса

эффективной настолько, чтобы она заслуживала сохранения”.

Правовой аспект Дж. Коммонс использовал и в выдвинутой им концепции

стоимости, в соответствии с которой стоимость товар­ной продукции есть не что

иное, как результат юридического согла­шения “коллективных институтов”. А к

последним он относил союзы корпораций, профсоюзов, политических партий,

выражающих про­фессиональные интересы социальных групп и слоев населения.

Марксистскому учению о классовой борьбе Дж. Коммонс про­тивопоставлял

положение о проведении государством реформ в обла­сти законодательства и

создании правительства, представленного лидерами различных “коллективных

институтов”. Он был убежден в необходимости создания такого правительства,

которое было бы подконтрольно общественному мнению и осуществляло

демонополи­зацию экономики.

Эволюция капитализма свободной конкуренции в финансовую ста­дию — центральная

идея его главных трудов “Правовые основания капитализма” (1924),

“Институциональная экономика. Ее место в политической экономии” (1934) и

других. В них рассматриваются проблемы, вызванные усилением “социального

конфликта” из-за “не­честной” (монополистической) конкуренции

предпринимателей. Госу­дарственные правовые решения в рамках экономических

реформ, как полагает этот автор, устранят противоречия и конфликты в

общест­ве, ознаменуют переход к стадии административного капитализма.

Как известно из истории экономики, юридические (правовые) аспекты

“коллективных действий” Дж. Коммонса, равно как анти­монопольные

реформаторские идеи в трудах Т. Веблена, нашли реальное практическое

применение уже в 30-е гг., в период так на­зываемого “нового курса”

президента США Ф. Рузвельта.

2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм

Уэсли Клэр Митчелл (1874-1948) —ученик и последователь Т. Веблена. Из

уважения к заслугам и памяти своего учителя У. Митчелл подготовил посмертный

сборник “Учение Веблена”, включив в него избранные извлечения из его книг и

статей.

У. Митчелл в своей основной публикации “Лекции о типах эко­номической теории”

(1935) исходил прежде всего из идей Т. Веб­лена. Следуя им, он настаивал на

взаимосвязи экономических проблем с неэкономическими, в частности с

проблемами социологии, культуры и другими, обусловливающими психологию,

поведение мотивы деятельности людей в обществе.

Тем не менее в экономической литературе этого ученого воспри­нимают нередко

как представителя концепции “измерения без теории” (после появления

одноименной статьи Т Коопманса, посвященной критике научных исследований У.

Митчелла и его последо­вателей), или, как выразился В. Леонтьев, “основного

антитеоретического направления американской экономической мысли”

Личный вклад У. Митчелла в институциональную теорию состоит, во-первых, в

выявлении влияния на экономические факторы (в категориях денежного обращения,

кредита, финансов и др.) так называемых неэкономических факторов (в том числе

психологичес­ких, поведенческих и прочих) посредством конкурентного изучения

цифровых показателей и установления закономерностей в колебаниях

(конъюнктуре) этих показателей на базе широкого массива статис­тических

данных по фактическому материалу и ее математической обработки. И во-вторых,

в попытке обоснования концепции бескризисного цикла посредством различных

вариантов государственного вмешательства в экономику.

Особую известность в США У. Митчеллу принесло признание его основателем

Национального бюро экономических исследований и одним из первых

исследователей циклических явлений в экономике. Он считал возможным и

необходимым государственное воздействие на экономику в области денежных,

финансовых и кредитных факторов во взаимосвязи с социально-культурными

проблемами и с учетом психологического анализа.

Представители эмпирико-прогностического течения институционализма еще в 20-е гг.

в своем “конъюнктурном барометре” в Гар­варде публиковали по итогам “анализа

динамических рядов” пер­вые прогнозы экономического роста путем построения

кривых” представляющих средние индексы ряда показателей национального

хозяйства. Лежащие в основе новой отрасли экономической науки —

эконометрики — математика и статистика, позволявшие У. Митчеллу и его коллегам

рассчитывать длительность “малых” и “больших” циклов, нацеливали на попытки

конституировать модели бескризисного (нециклического) развития экономики,

предсказывать отклонения в динамике показателей, предотвращать их спад.

Средством смягчения циклических колебаний и достижения бла­гоприятной

экономической конъюнктуры должно, по мнению У. Митчелла, явиться создание

специального государственного планирующего органа. Планирование при этом

предполагалось не директивное, а рекомендательное, основанное на научном

прогнозировании реальных и достижимых конечных целей.

Неквалифицированный прогноз “Гарвардского барометра” на­кануне экономического

кризиса 1929—1933 гг., предвещавший “про­цветание экономики”, показал

несовершенство методологической базы исследований тех лет, но убедительно

продемонстрировал пра­вильность главного положения институционалистов 20—30-х

гг. о необходимости социального контроля над экономикой.

Заключение

Экономическое и историческое значение институционализма поистине велико. Э.

Жамс, например, видел его в том, что представители этого направления дали

описание новых условии развития капиталистической экономики, связанных с

переходом к монопо­листическому капитализму. “При отсутствии перманентных

тео­ретических законов,— писал он, имея в виду отрицание институ-ционалистами

закономерного характера экономических процес­сов,— вклад институционализма

состоял в весьма углубленном описании экономических условий и конфликтов

интересов совре­менности. . . Институционализм показал, как мало наша

эконо­мика, не будучи абсолютно монополистической, соответствует классической

картине свободной конкуренции” Появление институционализма вызвало

существенный сдвиг в буржуазной по­литической экономии — от описания и

апологии преимущест­венно исторического прошлого капитализма (характерных для

исторической школы) и оторванных от реальной жизни схоласти­ческих абстракций

маржинализма к описанию и классификации действительно существующих

экономических явлений капита­лизма.

Таким образом, институционализм является одним из теоретических

предшест­венников возникшей в 30-е гг. кейнсианской и неолиберальной

концеп­ции государственного регулирования экономики, основной идеей ко­торой

является вмешательство государства в экономику.

Список литературы.

1. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: “Дело ЛТД”, 1994

2. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984

3. Жамс Э. История экономической мысли XX века. М., 1959

4. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18

5. Леоньтьев В. В. Экономические эссе. Теории, исследования,

факты и политика. М.: Политиздат, 1990

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 32

7. Самуэльсон П. Принцип максимизации в экономическом анализе

// THESIS. 1994. Т. II. Вып. 4

8. Хаиек Ф. А. фон. Дорога к рабству. М.: Экономика, 1992

[1] Веблен Т. Теория праздного класса, С. 204.

[2] Жамс Э. История экономической мысли XX века, С. 90.

[3] Леоньтьев В. В. Экономические эссе. С. 71

[4] Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. С. 657

[5] Хаиек Ф. А. фон. Дорога к рабству. С. 147

[6] Веблен Т. Теория праздного класса. С. 202.

[7] Жамс Э. История экономической мысли XX века. С. 92.

[8] Веблен Т. Теория праздного класса. С. 202.

[9] Веблен Т. Теория праздного класса. С. 201-202.

[10] Веблен Т. Теория праздного класса, с. 200.

[11] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.. т. 32, с. 571.

[12] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 349.

[13] Веблен Т. Теория праздного класса, с. 216.

14 Там же, с. 214.

[15] Там же, С. 215.

[16] Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе, С. 588

[17] Веблен Т. Теория праздного класса, с. 216.

[18] Самуэльсон П. Принцип максимизации в экономическом анализе, С. 184

[19] Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе, С. 278