Курсовая: Модель доминирования в телевизионных новостях
Курсовая: Модель доминирования в телевизионных новостях
Модель доминирования в телевизионных новостях
Содержание:
Введение
Глава 1 Взаимоотношение власти и СМК
1.1. История развития взаимоотношений власти и СМК
1.2. Власть и СМК в современный период
Глава 2 Примеры модели доминирования в российских СМК
2.1. Российские СМК. Их отношение с властями
2.2. Закрытие программы «Намедни» на канале НТВ
2.3. Телевизионные новости на центральных каналах
Заключение
Литература
Введение
Роль СМК в обществе всегда была велика. С возникновением первых печатных
изданий стала развиваться не только коммерческая пресса, но и политическая.
СМК стали мощным политическим оружием. И сейчас пресса является одним из
главных средств политической борьбы.
В то же время пресса должна сохранять объективность и независимость.
Журналист обязан предоставлять аудитории полную информацию о любом событии, а
в освещении политической борьбы должен придерживаться принципа
непредвзятости.
Тем не менее, СМК не всегда следуют данным требованиям. Реальная практика
показывает, что журналист в освещении каких-либо событий отдает предпочтение
той или иной политической группировке.
Что касается современных российских СМК, то они не всегда могут сохранять
независимость. Властные структуры стараются воздействовать на них в своих
интересах. Отсюда следует, что аудитория получает неполную или недостоверную
информацию, следовательно, правящие элиты посредством средств массовой
коммуникации влияют на общественное мнение. Таким образом, у аудитории
формируется ложные представления о той или иной ситуации или событии. Поэтому
исследование в данном направление является особенно актуальным.
Целью данной работы является доказать наличие модели доминирования в
российских телевизионных новостях. К задачам же относится определить сущность
модели доминирования, рассмотреть основные концепции исследований в данном
направлении, проанализировать взаимоотношение власти и СМК в регионах России,
выявить соотношение в подаче новостей на центральном телевидении
правительственной точки зрения и независимого мнения журналиста.
Данное исследование состоит из двух глав. В первой главе представляется
исторический обзор развития взаимоотношений власти и прессы, а также
приводятся основные концепции, сложившиеся в исследовании данной проблемы. Во
второй главе приводятся примеры нарушения прав журналистов, дается анализ
телевизионных новостей на центральных каналах.
Методы, используемые в работе, - наблюдение, анализ документов, сравнение.
Данная работа опирается, в основном, на исследования западных социологов.
Среди российских исследований в области изучения взаимоотношений правящих
элит и прессы проблема влияния властных структур на СМК практически не
поднималась. Поэтому представленное исследование в условиях отсутствия
отечественной литературы на данную тему отличается новизной.
Глава 1 Взаимоотношение власти и СМК
1.1. История развития взаимоотношений власти и СМК
Роль СМК в обществе всегда была велика. С возникновением первых печатных
изданий стала развиваться не только коммерческая функция прессы, но и
политическая. Издатели поняли, что прессу можно использовать не только как
пространство для рекламы, но и как мощное политическое оружие. Но на ранних
этапах развития журналистики свободно выражать собственное мнение или открыто
вести политическую борьбу на страницах какого-либо издания было проблематично.
С возникновением первых печатных СМК одной из главных проблем стал вопрос о
свободе прессы. Правительство монархов разных стран ограничивало печать при
помощи цензуры. Дискуссии же о цензуре, о степени вмешательства государства в
общественную жизнь, в том числе и в СМК, ведутся со времен античности.
Так, например, в своей «Республике» Платон признает государство высшей
ценностью. Каждый гражданин общества должен служить интересам государства.
Общество, по мнению Платона, может благополучно существовать только под
управлением «мудрецов», которые определяют политические и культурные цели для
всех граждан государства. Это подразумевает тщательный контроль за выражением
мнений и убеждений. Платон считал необходимым, чтобы жизнь общества
«координировалась» четким культурным кодексом, запрещающим все виды искусства и
даже мнения, которые не соответствовали установленным правилам.
Среди
философов, разделявших принципы авторитарного государства – Макиавелли, Томас
Гоббс, Гегель и т.д. Именно их имена связаны с развитием «авторитарной теорией
прессы». Сторонники данной теории считали, что человек может реализовать свой
потенциал исключительно как член общества, личностные же качества отдельного
человека только мешают ему. Способность человека достигать поставленных целей
неизмеримо возрастает, если он является членом общества. Таким образом, роль
группы, общества приобретала большее значение, чем роль личности. Эта теория
приводила к пониманию государства как более высшей ценности, чем личность, так
как без государства личность не в состоянии раскрыть свои способности и
возможности. Идея зависимости личности от государства является общей у всех
философов – сторонников авторитарного государства. Что же касается понимания
ими взаимодействия государства и СМК, то оно мало чем отличается от
рассмотрения отношений между государством и отдельным человеком. Так же, как
отдельная личность должна являться «кирпичиком» в достижении глобальной и
масштабной цели государства, СМК должны служить государству в выполнении его
задач. Сторонники данной теории рассматривают прессу как «служанку государства»
[1]. СМК несут большую ответственность за многое, о чем они пишут, перед
правительством. Издательская деятельность приобретала монопольное право, так
как средства массовой коммуникации получали у источника власти поддержку, за
что выражали только его идеи. Остальная пресса подвергалась жесткому контролю
со стороны государства. Издания, решившиеся выступить против господствующего
мнения, подвергались жестоким гонениям и наказаниям: штрафам, закрытием газеты,
арестом членов редакции. Для предотвращения подобных ситуаций вводилась
цензура, а также специальные патенты на получение права издательской
деятельности.
В работах Макиавелли развивается идея о том, что
прогресс и стабильность государства имеют первостепенное значение, а
индивидуальные особенности граждан второстепенны. Для поддержания порядка в
государстве необходимо следить за деятельностью прессы и установить строгий
контроль над массовым распространением информации. В работе «Государь»
Макиавелли обращается к правителю, которому дает советы, направленные на
поддержание абсолютной власти, на сохранение порядка системы. Даже государь,
хотя он и глава этой системы, является ее звеном. Государь должен выполнять
определенные функции, точно так же, как и каждый член общества выполняет свои
обязанности, ведь главное не отдельные личности, а вся система в целом –
государство[2].
Из английских
философов Томас Гоббс продолжил теорию авторитарного государства. По мнению
философа, контроль власти над личностью во благо всего общества является
необходимостью. Для того, чтобы сохранить спокойствие и порядок в государстве,
требуется «единая воля»[3] всех людей,
которой можно добиться при условии, что каждый гражданин подчинится воле одного
человека или правящей группы. Такое подчинение Гоббс называет «единством».
Созданное таким образом «единение» мыслитель обозначает как «государство»
Каждый человек, считает Гоббс, составляющий массу, должен соглашаться с
остальными. Если гражданин имеет мнение, противоречащее господствующему, то он
должен оставить его при себе, в противном случае «государство применит свое
исконное право против несогласного, то есть право войны, как против врага»
[4]. Тем более правительство не должно допускать частных мнений по поводу
разумности тех или иных его действий.
Новый взгляд на проблему
взаимоотношений государства и индивида, власти и прессы появляется в конце XVII
века и окончательно оформляется в XIX веке – «либертарианская теория»
[5]. Либертарианская теория меняет представление о взаимоотношении
человека и государства. Человек воспринимается как существо разумное, которого
государство не должно вести и направлять, указывать «правильные» идеи и
взгляды. Человек, в первую очередь, - личность, и он сам может отличить правду
от лжи. Пресса в данной теории помогает человеку самому найти истины.
Сторонники этой концепции приветствуют плюрализм мнений, пусть даже какие-то
будут ложными – человек разумный сам в состоянии обнаружить клевету.
Существенное отличие от авторитарной концепции прессы заключается в том, что
теперь истинность взглядов власти, которые пропагандировались в
правительственных изданиях, подвергались сомнениям, а подчас и полным
опровержениям и даже критике. Пресса теперь не является инструментом
правительства, а средством предоставления фактов, на основании которых народ
может следить за деятельностью власти и составлять собственное мнение. Отсюда
следует, что средствам массовой коммуникации необходима свобода от
правительственного контроля.
Одним из первых эту идею высказал Джон
Мильтон в своей работе «Ариопагитика». Философ приводит доводы в пользу отмену
цензуры на выпуск печатных изданий. Одним из главных аргументов является то,
что цензура «будет прежде всего сдерживать всякое просвещение и заглушать голос
Истины, . препятствуя и подрезывая крылья будущим открытиям как в божественной,
так и в светской науке»[6]. Мильтон
утверждает, что умный человек способен отличить правду от лжи, «добыть золото»
[7] даже из самой пустой и бесполезной книги: «Мудрый из ничтожной книги
извлечет больше полезного, чем дурак из Священного Писания»
[8]. Чтобы разумный человек мог самостоятельно составлять свой взгляд, ему
необходим неограниченный доступ к чужим мнениям, в частности к печатным
изданиям. Истину, по мнению философа, нельзя утаить, она обязательно проявится
при столкновении различных точек зрения. «.Истину и здравый смысл нельзя
присвоить и торговать ими, снабдив ярлыками. Не нужно всякую земную науку
пытаться обратить в государственный товар, клеймить и браковать ее, как сукна
или тюки шерсти»[9]. Ограничения
свободы печати цензурой, по мнению Мильтона, бессмысленно. «Истину» нельзя
скрыть за запретом. Английский философ сравнивает правительство с человеком,
который запер ворота своего сада, надеясь таким способом переловить всех ворон.
Мильтон в своей работе спорит с Платоном, утверждает, что законы, которые
составил древнегреческий философ возможны только в республике воображаемой. В
действительности же такого «идеального» государства, описанного Платоном, нет и
быть не может. «Иначе отчего он сам [Платон] не следовал этим законом, но
нарушал их, отчего не был изгнан он за свои слишком вольные эпиграммы и
диалоги»[10]. Работа Мильтона
«Ареопагитика» была опубликована в 1644 году без разрешения правительства, без
штампа «дозволено цензурой», но подписанная именем Мильтона. «Это был открытый
вызов: так я проступаю, как бы говорил он, и так призываю поступать всех.
Дурные законы выполнять не следует»[11].
В свое время работа Мильтона не получила должного отклика, интерес к его идеям
появился только в XVIII веке.
Томас Джефферсон, президент США, тоже
явился сторонником либертарианской теории. Третий президент США неоднократно
подвергался критике, нападкам и клевете со стороны печати, журналисты даже
вторгались в личную жизнь Джефферсона, освещая ее интимные подробности. На все
несправедливые нападки прессы в свой адрес президент ответил только личным
отказом от чтения подобных изданий. Тем не менее, он неуклонно остается
сторонником идеи свободной прессы. «Наша свобода зависит от свободы печати»
[12]. По мнению Джефферсона, власть не должна вмешиваться в дела прессы, не
следует также предпринимать попытки по ограничению выхода в печати определенных
публикаций. Джефферсон поддерживает идею, высказанную еще в XVII веке
Мильтоном, о том, что человек сам в состоянии почерпнуть из множества точек
зрения истину, сформировать свое собственное мнение на ту или иную проблему.
Поэтому функция прессы заключалась в том, чтобы помочь человеку найти «истину»,
а также в контроле за тем, чтобы правительство не отклонялось от своих
обязанностей, не злоупотребляло властью. Обилие разных точек зрения, пусть даже
ложных, - явление положительное, так как создается пространство для свободной
дискуссии и обменом мнений. Хотя сам Джефферсон немало пострадал от этой
«свободы», все же, он остается верным своим убеждениям: «Я же буду оберегать их
[газеты, публикующие ложную информацию] даже в праве лгать и клеветать и тем
не менее буду продолжать заслуживать у них все то же отношение к себе»
[13].
1.2. Власть и СМК в
современный период В XX веке дискуссии о необходимости
свободы печати становятся неактуальными, наличие у СМК права на выражение своей
собственной точки зрения кажется естественным. Становятся актуальными другие
вопросы: о степени воздействия СМК на аудиторию и о степени воздействия мнений
правящих элит на прессу. В рамках обсуждения данных вопросов формируется две
теории, которые принципиально отличаются друг от друга. Сторонники одной теории
считают, что на практике не происходит реализации либертарианской концепции
прессы, так как, несмотря на кажущуюся свободу средств массовой коммуникации,
последние полностью подчиняются господствующей политической элите и
пропагандирует ее идеи. Приверженцы данной теории, теории модели доминирования,
утверждают, что СМК воздействуют на аудиторию и пропагандируют ей идеи
доминирующей политической группы. Функция контроля над правительством, которую
выделяли сторонники либертарианской концепции прессы, в действительности же
заменяется другой: СМК – не что иное как проводник идей правящих элит. Таким
образом, за видимым плюрализмом мнений в материалах средств массовой
коммуникации стоит доминирование одной точки зрения, точки зрения правящей
элиты. Другая концепция сложилась в американской коммуникативистике
в 30-е годы как оппозиция на теорию модели доминирования в прессе. Ее
сторонники стремились доказать, что воздействие СМК на сознание и поведение
аудитории носит ограниченный характер. Ограниченна также и степень
вмешательства государства в дела прессы. Политику какого-либо издания
определяет не правительство, не господствующие элиты, а спонсорская поддержка
той или иной организации. Плюрализм мнений, освещаемых в СМК, существует, но он
определяется, в первую очередь, коммерческими интересами. Основные
идеи сторонников модели доминирования обнаруживаются в работах К. Маркса.
Эволюция же модели доминирования во многом определяется эволюцией марксизма в
ХХ веке.
К. Маркс поднимает вопрос о необходимости свободы прессы. В статье «Дебаты о
свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания» он говорит о
двух видах печати – «подцензурной» и «свободной»: «Сущность свободной печати –
это мужественная, разумная нравственная сущность свободы. Характер подцензурной
печати – это бесхарактерное уродство несвободы, это цивилизованное чудовище.»
[14]. По определению К. Маркса, «свобода печати сама есть воплощение
свободы, есть положительное добро; цензура, напротив, есть воплощение
несвободы. она имеет лишь отрицательную природу»
[15]. Отношение Маркса к цензуре очевидно: несвобода превращает прессу в
«чудовище». Уже в этой работе поднимается проблема контроля господствующей
элиты – правительства – над средствами массовой коммуникации: «В стране цензуры
государство, правда, не пользуется свободой печати, но один из органов
государства все-таки ею пользуется – правительство. Не говоря уже о
том, что официальные произведения правительства пользуются полной свободой
печати, разве цензор не практикует ежедневно безусловную свободу печати, если
не прямо, то косвенно?»[16] Таким
образом, Маркс говорит о полной несвободе и зависимости прессы от властных
структур.
Рассуждая о господстве правящей элиты, Маркс вводит понятие «идеология», в
которое вкладывает свое собственное значение. Так, например, «Философская
энциклопедия» дает следующее определение идеологии: «Идеология – совокупность
идей и взглядов, отражающих в теоретической, более или менее
систематизированной форме отношение людей к окружающей действительности и друг
к другу и служащих закреплению или изменению, развитию общественных отношений»
[17]. Данное определение не указывает на специфику идеологии, оно подошло бы
также при определении понятия «мировоззрение», которое есть тоже совокупность
идей и взглядов, отражающих отношение людей к действительности и друг к другу.
Маркс же, используя понятие «идеология», подробно характеризует ее особенности и
указывает отличительные черты. «Идеология – это процесс, который совершает так
называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные
побудительные силы, которые приводят его в движение, остаются ему неизвестными,
в противном случае, это не было бы идеологическим процессом»
[18]. Отличительной чертой идеологии, по мнению Маркса, является то, что это
ложное представление о действительности – «выведение о действительности не из
нее самой, а из представления»[19].
Идеология в государстве одна, а формирует ее правящая политическая элита. В
работе «Немецкая идеология» по-прежнему развивается отношение к идеологии как к
ложному представлению о действительности: «во всей идеологии люди и их
отношения оказываются поставленными на голову, словно в камере-обскуре.»
[20]. Надо заметить, Маркс, рассуждая о немецкой идеологии, отмечает, что
идеология других народов ничем не отличается, «эта последняя также считает, что
идеи господствуют над миром, идеи и понятия она считает определяющими
принципами, определенные мысли – таинством материального мира»
[21]. В данной работе отчетливо сформулирована мысль о доминировании
идеологии правящей элиты: «Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху
господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой
господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его
господствующая сила. Класс, имеющий в своем расположении средства материального
производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в
силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства,
оказываются в общем подчиненными господствующему классу»
[22]. Именно этот тезис является основным в марксистской теории идеологии, а
также в значительной части марксистских работ, посвященных анализу массовой
коммуникации.
Итальянский марксист А. Грамши развивает теорию идеологии. Изначально под
«идеологией» понималось следующее определение – «наука об идеях», «анализ
происхождения идей». Позднее определение изменилось. Под «идеологией» понимали
определенную систему идей. Именно в этом значении используется понятие
«идеология» в работах К. Маркса. Идеология «должна рассматриваться исторически,
как надстройка»[23]. Ошибка в анализе
значения «идеологии», по мнению А. Грамши, объясняется тем, что «идеологией
называют как необходимую надстройку определенного базиса, так и произвольные
измышления определенных индивидов»[24],
а в результате такого понимания создается ощущение, что вся идеология
«бесполезная» и «глупая».
А. Грамши пытается ослабить, в отличие от Маркса, жесткую связь между классом и
идеей. Любой социальный институт, занятый распространением идеологии, включая
государство, «не является носителем единой последовательной и однородной
концепции»[25]. А. Грамши признавал, что
господствующий класс может сохранять свое господство, если он опирается не
только на голое насилие, но и на согласие всех остальных классов. Таким
образом, класс, который приобретает абсолютную «монополию» на доминирующую
идеологию прилагает все усилия «для обеспечения «спонтанного» согласия широких
масс населения с тем направлением социальной жизни, которое задано основной
господствующей группой»[26]. То есть
«право» на идеологическое господство тот или иной класс приобретает в
результате борьбы, а не случайно.
Представители франкфуртской школы (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе и
др.) во многом продолжили идеи Маркса: в первую очередь, это резкая критика в
адрес европейской цивилизации. Правда, перемещение внимания с социально-
экономических на духовные, культурные процессы все же отличало франкфуртцев
от марксистов и самого Маркса.
В книге М. Хоркхаймера и Т. Адорно «Диалектика просвещения» представлена критика
европейской цивилизации и «духа Просвещения». Исследователи указывают на
многочисленные противоречия философии Просвещения, так как она приводит к
абсолютному рационализму, что влечет за собой «овеществление» человеческой
личности. Мир становится в значительной степени предметом технического
регулирования, причем сам человек оказывается во власти этого мира. «Человек во
все большей степени становится зависимым от процессов нарастающей технической
рациональности»[27]. В связи с этим
исследователи используют понятие «индустрия культуры». Неотъемлемые черты этого
явления – стандартизация, массовость, стереотипность. Материалы культуры, таким
образом, становятся товаром, в том числе и журналистские произведения. А сами
СМК занимаются тем, что распространяют этот товар, а именно – базовые ценности
правящей элиты. Аудитория, таким образом, не имеет возможности выбирать
информацию, которую она хочет получить – СМК сами навязывают ту, которую надо
предоставить. Массы занимают положение пассивного объекта воздействия СМК. У
аудитории также формируется качество конформизма, отдельный представитель массы
утрачивает индивидуальные особенности и, кроме того, остается в изоляции от
других членов общества, так как, по мнению исследователей, «медиа способствуют
ослаблению активности межличностного общения»
[28].
Механизмы идеологического манипулирования общественным мнением посредством
средств массовой коммуникации были описаны Гербертом Маркузе в его работе
«Одномерный человек». Согласно Маркузе выделяются два вида потребностей
индивида: истинные и ложные (репрессивные). «Ложными» являются те, «которые
навязываются индивиду особыми социальными интересами в процессе его подавления»
[29]. К ним относятся большинство преобладающих потребностей: развлечения,
расслабления, стремление быть похожим на определенные образцы. Контроль над
репрессивными потребностями индивиду недоступен. В основе идеологического
манипулирования лежит подмена средствами массовой коммуникации подлинной
реальности ложной в результате формирования у индивида репрессивных
потребностей. Право на определение истинности или ложности своих потребностей
принадлежит самим индивидам, «то есть в том случае и тогда, когда они свободны
настолько, чтобы дать собственный ответ. До тех пор, пока они лишены автономии,
до тех пор, пока их сознание – объект внушения и манипулирования, их ответ
нельзя считать принадлежащим им самим»[30]
. Маркузе подытоживает: чем более технически оснащенными, «рациональными» и
«тотальными» становятся СМК, тем сложнее индивиду получить «свободу», перестать
быть объектом манипулирования.
Поддерживая некоторые идеи Адорно, Хоркхаймера, Маркузе, Ю. Хабермас вместе с
тем подвергает деликатной критике определенные положения франкфуртцев. С одной
стороны, Хабермас соглашается с тем, что СМК стали «орудием» в руках властных
структур для манипулирования общественным мнением. С другой стороны, он
говорит, что «на смену типологически понятому отделению государства от общества
в эпоху индустриального капитализма приходит взаимоотрицание и
взаимопроникновение обеих сфер»[31].
«Коммуникация протекает на основе обязательных правил, но не предполагает при
этом каких-то трансцендентных оснований. Правила, по мнению Хабермаса,
укоренены в структурах самой аргументации и не нуждаются в каком-либо внешнем
авторитете, ибо признаются любым компетентным субъектом, включающимся в процесс
общения»[32].
Марксистскую традицию продолжил представитель бермингемской школы Дж. Каррэн.
Одной из главных проблем в процессе массовой коммуникации исследователь видит в
доминирующем воздействии элит на организацию общественного вещания. Дж. Каррэн
приводит в пример состояние прессы в Великобритании, он отмечает, что
«материалы британского вещания имеют тенденцию к структурированию в
соответствии с тем, что допускается доминирующими группами власти»
[33]. Сравнивая британскую систему вещания с германской, исследователь
замечает, что во втором случае она является «более откровенно плюралистичной»
[34].
По мнению Каррэна, идеологический спектр программ начинает увеличиваться в
периоды политических выборов или обострения политических конфликтов.
Политическая экономия интерпретирует тезис о подчиненности СМК правящей элите и,
по сути дела, подтверждает марксистскую мысль о господствующем классе, который
навязывает свою идеологию классу эксплуатируемому. Дж. Мэрдок и П. Голдинг
пишут о том, что «производство материалов массовой коммуникации. во все большей
степени направляется и осуществляется в соответствии с интересами и стратегиями
крупных корпораций»[35], «государство в
капиталистических обществах присваивает себе все большую роль в управлении
коммуникативной активностью»[36].
Однако, Дж. Мэрдок и П. Голдинг делают оговорку: за последние два десятилетия,
считают они, принцип абсолютной подчиненности СМК правящим группам претерпел
изменения в связи с политикой приватизации. Исследователи приводят в пример
французскую телевизионную сеть ТФ-1, которая была продана частным инвесторам.
Таким образом, считают они, канал перестал быть «рупором» в руках
правительства.
Исследователи приводят в пример точку зрения Хермана и Хомского. По мнению
последних, властные структуры сами выбирают информацию, которую можно
предоставлять аудитории и управляют общественным мнением. Дж. Мэрдок и П.
Голдинг соглашаются с этой точкой зрения, но только отчасти. «Правительство и
элиты бизнеса имеют привилегированный доступ к новостям»
[37], но они «не всегда могут делать, что пожелают. Их деятельность
происходит внутри структур. Структуры эти могут и ограничивать и усиливать те
или иные тенденции; создавать пределы и предоставлять дополнительные
возможности»[38]. Исследователи
приходят к выводу, что экономический аспект определяет развитие процесса
массовой коммуникации, однако он не является единственной причиной
«коммуникационной активности».
Таким образом, сущность взглядов сторонников модели доминирования можно
выразить в двух основных тезисах:
1. СМК полностью контролируются господствующей элитой и воздействуют на
пассивную аудиторию в интересах этой элиты;
2. СМК полностью подчиняют себе сознание индивидов, но сами, в сою
очередь, подчиняются господствующей элите.
Хотя в рамках модели доминирования сосуществуют различные концепции, все они
исходят из того, что СМК являются носителем идеологии правящих групп и
распространяют ее на других членов общества.
Из приведенных точек зрения видно, что зависимость СМК от правящих элит
определяется, в первую очередь, экономическим фактором, что исключает всякую
независимость. По их мнению, в случае, когда возникает впечатление отсутствия
цензуры, она проявляется в более скрытых формах – в формах самоконтроля и
самоцензуры.
Е. Дьякова приводит другой аргумент сторонников модели доминирования
[39]. Суть его в том, что содержание журналистского произведения определяет
не сам автор, а тот, кто выступает в роли первичных источников информации.
Такими источниками выступают, прежде всего, представители властных структур.
Собирая информацию, журналист, в первую очередь, обращается к лицам, имеющим
власть и влияние, как к источникам, внушающим наибольшее доверие, а затем
некритически предоставляет сообщения этих источников. Таким образом, сторонники
модели доминирования используют три основных аргумента в обосновании тезиса о
подчиненности СМК правящим элитам: «от формы собственности», «от самоцензуры» и
«от господства источников».
Плюралистическая модель решения вопроса о взаимоотношении прессы и власти,
прессы и аудитории стала складываться в американской коммуникативистике в 30-е
годы. Уже П. Лазарсфельд, основатель американской коммуникативистики, разделил
исследования в сфере массовой коммуникации на «критические» (под которыми
подразумевались европейские исследования идеологической функции массовой
коммуникации в обществе в рамках модели доминирования) и «административные»
(под которыми он подразумевал возглавляемое им самим направление, легшее в
основу плюралистической модели)[40].
Исследователи, разрабатывающие плюралистическую модель, доказывали, что
воздействие СМК на аудиторию носит ограниченный характер.
Так, Лазарсфельд, говорит о том, что мнение исследователей о воздействии СМК на
сознание и поведение аудитории носит преувеличенный характер. Исследователь
сравнивает влияние массовой коммуникации на население с влиянием автомобиля.
Безусловно, что изобретение и внедрение автомобиля в товар массового
потребления имело огромную социальную значимость, но значимость не большую и не
меньшую, чем внедрение радио. Основной тезис Лазарсфельда, да и всех
приверженцев модели доминирования звучит следующим образом: «Само по себе
наличие в обществе средств массовой коммуникации не оказывает на него столь
сильного воздействия, как это зачастую предполагается»
[41].
Другим главным тезисом сторонников «административных» исследований в сфере
массовой коммуникации было утверждение о самостоятельности прессы, о ее
независимости от правительства. Пресса, по мнению Лазарсфельда и Мертона,
может быть зависима только от рекламодателя, от той организации, которая
оказывает спонсорскую поддержку. Исследователи соглашаются, что современные СМК
далеки в своих высказываниях от объективности, зачастую вводят аудиторию в
заблуждение, а «социальные цели последовательно приносятся в жертву»
[42]. Но объясняется все это не отсутствием свободы прессы, а, в первую
очередь, материальными соображениями редакций: в условиях жесткой конкуренции
является выгодным найти хорошего рекламодателя и опубликовать нужный для него
материал, пускай даже аудитория останется в неведении относительно реального
положения дел. «Коммерческие средства массовой коммуникации опосредованно, но
эффективно препятствуют развитию реального критического мировоззрения»
[43]. Необходимо подчеркнуть, что Лазарсфельд и Мертон в своем анализе
говорят исключительно о коммерческой прессе. Современный исследователь массовой
коммуникации Е. Дьякова отмечает: «исследователи этого направления неявно
отождествляли американские СМИ, организованные на чисто коммерческой основе при
минимальном вмешательстве со стороны государства и активно конкурирующие между
собой за рекламодателя со «СМИ вообще», «СМИ как они есть» и даже со «СМИ,
какими они должны быть»[44]. Мертон и
Лазарсфельд выделяют различные функции СМК: «присвоение статуса», «укрепление
социальных норм» и даже отмечают дисфункцию: «дисфункции наркотизации»
[45]. Об идеологической же составляющей текстов СМК в работе исследователей
не сказано ничего. Правда, они выделяют функцию пропаганды «социальных идей»
[46], но идей, которые носят исключительно положительный характер:
недискриминационных расовых отношений, образовательных реформ, позитивных
установок к организованному труду и т.д. Для того, чтобы такие положительные
идеи можно было продвигать, необходимо соблюдение одного из перечисленных
исследователями условий. Монополизация СМК – одно из тех условий. Как считают
исследователи, монополизация СМК возможна только в авторитарном государстве,
«здесь доступ к каналам коммуникации является абсолютно закрытым для лиц, не
признающих официальной идеологии»[47].
По мнению Мертона и Лазарсфельда, монополизация – явление редкое в современном
мире. В истории прессы такие примеры характерны, как правило, при военной или
обостренной ситуации в стране. Исследователи также приводят в пример нацистскую
Германию, правительство которой использовало СМК в целях контроля над
населением. Таким образом, пресса выполняет функцию пропаганды идей
правительства только в редких, исключительных случаях. В обычных же ситуациях в
странах с демократическим устройством СМК такой функцией не обладают.
Если говорить о развитии отношений власти и СМК в России, то нетрудно
заметить, что отечественная пресса долгое время была лишена демократических
прав, а именно – свободы. Вся монархическая печать жестко контролировалась
цензурой. С приходом же большевиков к власти ситуация нисколько не
изменилась, изменилась разве что только идеология.
Уже после переворота 1917 года с приходом к власти Временного правительства были
предприняты попытки предоставить печати свободу в высказываниях разных
политических идей. Как правило, газеты того периода отличались острой
политической направленностью. Практически каждая газета принадлежала той или
иной политической группировке. Постановление Временного правительства «О
печати» от 27 апреля 1917 года разрешало всем партиям доносить идеи через свои
печатные органы в массы, провозглашало беспрепятственный выпуск,
распространение и торговлю печатными изданиями всех политических направлений.
Пункт первый данного документа гласит: «Печать и торговля произведениями печати
свободны. Применение к ним административных взысканий не допускается»
[48]. Тем не менее, данное постановление было лишь небольшим послаблением в
контроле за деятельностью газет, так как уже в этом документе присутствуют
определенные меры ограничения: «В течение суток после выпуска в свет вновь
отпечатанных книг, брошюр-журналов, газет, и других произведений тиснения
типографии обязаны представлять в исправном виде местному Комиссару Временного
Правительства, или заменяющему его установлению или должностному лицу.»
[49].
После свержения Временного правительства большевики приступили к расправе со
всей прессой других политических партий. Это происходило в предельно
минимальные сроки. 26 октября Совет Народных Комиссаров принял «Декрет о
печати». 28 октября он был опубликован в «Правде» и других большевистских
газетах. Особое внимание в Декрете акцентировалось на том, что закрытию
подлежат лишь органы прессы, призывающие к открытому сопротивлению или
неповиновению правительству, сеющие смуту путем клеветы и извращения фактов,
призывающие к действиям явно преступного, уголовно наказуемого характера.
Правда, конкретного уточнения о том, что именно понимать под «действиями явно
преступного и уголовно наказуемого характера», не было. Поэтому в конечном
счете под этими словами понимался выход в свет всякого небольшевистского
издания. И в действительности насильственному закрытию подверглась вся
небольшевистская печать. В Декрете также разъяснялось, что запрещения органов
прессы проводятся лишь по постановлению Совета Народных Комиссаров, что
Декрет имеет временный характер и будет отменен особым указом, как только
наступят нормальные условия общественной жизни.
Большевики продолжали изживать неугодные им печатные органы других партий. 7
ноября появляется Декрет о введении государственной монополии на объявления.
Издатели газет пот этому Декрету лишались огромных доходов. Несмотря на это,
газеты все еще пытались сопротивляться: на страницах оппозиционной прессы
появилось множество протестов. Протест против нового декрета был настолько
сильным, что, игнорируя его, отдельные эсеровские и меньшевистские газеты
стали помещать рекламы еще больше, причем они появлялись даже в тех газетах,
которые раньше объявлений не публиковали.
За два с небольшим месяца 1917 года было закрыто более 120 буржуазных изданий,
газет эсеров, меньшевиков и анархистов. Некоторые из них продолжали выходить
под другими названиями, но вскоре и их постигла та же участь. В мае-июне было
закрыто около 60 газет и около 20 изданий подверглись штрафам от 25 до 80 тысяч
рублей. Всего в 1917 – январе-августе 1918 г. было ликвидировано свыше 460
газет[50].
С этого момента начинается развитие однопартийной советской журналистики. Более
70-ти лет в качестве господствующей и единственной идеологии провозглашалась
советская. Как известно, только в 90-х годах ситуация в стране, в том числе и в
журналистике, меняется кардинальным образом. 27 декабря 1991 года выходит
закон «О средствах массовой информации». Статья 1 данного закона провозглашала
свободу средств массовой коммуникации, в статье 3 говорилось о запрете на
цензуру: «Цензура массовой информации, то есть требование от редакции средства
массовой информации со стороны должностных лиц, государственных органов,
организаций, учреждений или общественных объединений предварительно
согласовывать сообщения и материалы, а равно наложение запрета на
распространение сообщений и материалов, их отдельных частей, - не допускается»
[51]. С 90-х годов начинается новая история государства, введены
демократические права, высшей ценностью пропагандируются не интересы
правительства, а нужды граждан. Современный закон о СМИ поддерживает все
конституционные свободы, провозглашенные еще в первоначальном варианте этого
закона от 27 декабря 1991 года.
Таким образом, в соответствии с современным Законом о СМИ, на сегодняшний
день в России провозглашена свобода слова, пресса может беспрепятственно
выражать свою точку зрения на тот или иной вопрос, предоставлять факты о
деятельности правительства и даже высказывать собственную оценку на этот
счет. Реальная практика показывает, что не всегда соблюдаются права
журналистов, а власти следуют этому закону. Данный тезис можно подтвердить
при анализе новостных программ. Рассмотрим подробно примеры модели
доминирования в российских новостях в следующей главе.
[1] Четыре теории прессы. М., 1998. С. 17.
[2] Макиавелли Н. Государь. М., 1990.
[3] Гоббс Т. Сочинения. Т. 1 М., 1989. С. 330.
[4] Гоббс Т. Сочинения. Т. 1. М., 1989. С. 335.
[5] Четыре теории прессы. М., 1998.
[6] Мильтон Дж. Ариопагитика // Корабли мысли. М., 1986, С. 23.
[7] Там же. С. 32.
[8] Там же.
[9] Там же. С. 36.
[10] Там же. С. 33.
[11] Павлова Т. Милтон. М., 1997. С. 204.
[12] Джефферсон Т. О демократии. Л., 1992. С. 175.
[13] Там же. С. 169.
[14] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 58.
[15] Там же. С. 54.
[16] Там же. С. 55.
[17] Философская энциклопедия. Т. 2. М., 1962. С. 229.
[18] Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1947. С. 462.
[19] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 97.
[20] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 25.
[21] Там же. С. 12.
[22] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 45-46.
[23] Грамши А. Тюремные тетради. Ч. 1., М. 1991. С. 75.
[24] Там же.
[25] Там же. С. 73.
[26] Там же. С. 332.
[27] Назаров М.М. Массовая коммуникация и
общество: введение в теорию исследования. М., 2003. С. 84.
[28] Там же. С. 87.
[29] Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М., 2003. С. 268.
[30] Там же. С. 270.
[31] [электронный рессурс] ; режим доступа: www. filosof.historic.ru
[32] Марков Б.В. Мораль и разум //
Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. С. 333.
[33] Каррэн Дж. Медиа и демократия:
переосмысление // Назаров М.М. Массовая коммуникация и общество: введение в
теорию исследования. М., 2003. С. 315.
[34] Каррэн Дж. Медиа и демократия:
переосмысление // Назаров М.М. Массовая коммуникация и общество: введение в
теорию исследования. М., 2003. С. 315.
[35] Голдинг П., Мэрдок Г. Культура,
коммуникации и политическая экономия // Назаров М.М. Массовая коммуникация и
общество: введение в теорию исследования. М., 2003. С. 328
[36] Там же. С. 330.
[37] Там же. С. 326.
[38] Там же.
[39] Дьякова Е. Массовая коммуникация и
власть: анализ основных теоретических подходов. Екатеринбург. 2002.
[40] Там же. С. 167.
[41] Лазарсфельд П., Мертон Р. Массовая
коммуникация, массовые вкусы и организованное социальное действие // Назаров
М.М. Массовая коммуникация и общество: введение в теорию исследования. М.,
2003. С. 243.
[42] Там же. С. 252.
[43] Лазарсфельд П., Мертон Р. Массовая
коммуникация, массовые вкусы и организованное социальное действие // Назаров
М.М. Массовая коммуникация и общество: введение в теорию исследования. М.,
2003. С. 252.
[44] Дьякова Е. Массовая коммуникация и
власть: анализ основных теоретических подходов. Екатеринбург. 2002. С. 167.
[45] Лазарсфельд П., Мертон Р. Массовая
коммуникация, массовые вкусы и организованное социальное действие // Назаров
М.М. Массовая коммуникация и общество: введение в теорию исследования. М.,
2003. С. 245-255.
[46] Там же.
[47] Там же. С. 255.
[48] Постановление Временного
правительства «О печати» от 27 апреля 1917 г. П. 1.
[49] Там же. П. 2.
[50] Окороков А.З. Октябрь и крах русской буржуазной прессы. М., 1970. С. 310.
[51] Закон Российской Федерации от 27
декабря 1991 г. о средствах массовой информации