Диплом: Виды договоров

Содержание

Введение 7

Глава I. Виды договоров 10

1.1 Публичные договоры 10

1.2 Договоры присоединения 28

1.3 Разноотраслевые договоры 38

Глава II. Некоторые вопросы классификации договоров 49

2.1 Односторонние и двусторонние договоры. 51

2.2 Возмездные и безвозмездные договоры. 57

2.3 Реальные и консенсуальные договоры 60

2.4 Меновые и рисковые договоры 63

Заключение 66

Библиография 68

Сокращения 69

Приложение 1

Приложение 2

ВВЕДЕНИЕ.

Договор - одна из наиболее древних правовых конструкций. Ранее его в истории

складывавшегося обязательственного права возникли только деликты.

Развитие различных форм общения между людьми выдвинуло по­требность в

предоставлении им возможности по согласованной сторонами воле использовать

предложенные законодателем или самим создать право­вые модели. Такими

моделями и стали договоры (контракты).

В течение определенного времени деликты и договоры были единст­венными

признаваемыми государством основаниями возникновения обяза­тельств.

В нашей стране вплоть до недавнего времени основная масса догово­ров - те,

которые связывали между собой главных участников тогдашнего экономического

оборота - государственные, а также кооперативные и иные общественные

организации, - заключалась во исполнение или для испол­нения плановых актов.

Воля контрагентов в таких договорах складывалась под прямым или косвенным

влиянием исходящих от государственных ор­ганов заданий. Тем самым договор

утрачивал свой основной, конституи­рующий признак: он лишь с большой долей

условности мог считаться ре­зультатом достигнутого контрагентами согласия.

Иного и быть не могло,

если учесть, что плановый акт предопределял в виде общего правила, какие

именно организации, о чем, когда и в каком объеме должны были заклю­чать

договоры на передачу товаров, выполнение работ или оказание услуг. Наглядным

примером служили, в частности, договоры, непосредственно опосредствовавшие

движение товаров в обороте. В последовательно изме­нявшиеся Положение о

поставках продукции производственно-техниче­ского назначения и Положение о

поставках товаров народного потребле­ния, а равно в предшествовавшие им

основные условия поставки отдель­ных видов продукции включались указания на

запрещение предприятиям заключать договоры поставки при отсутствии планового

акта распределе­ния продукции и товаров или сверх указанных в нем объемов, а

также отка­за от заключения договоров на поставку выделенных им товаров

(продук­ции). В установленных Положениями о поставках случаях стороны

призна­вались состоящими в договорных отношениях при условии, если на

протя­жении определенного срока (10 дней) ни одна из них не требовала

согласо­вания не охваченных плановым актом условий. К этому следует добавить

жесткую регламентацию основных компонентов того, что именовалось договором

поставки. Последнее отличало и законодательство, действовав­шее применительно

к договорам подряда на капитальное строительство, перевозкам грузов и другим

договорам между организациями, охваченным понятием «хозяйственные договоры»..

Тенденция к повышению роли договора, характерная для всего совре­менного

гражданского права, стала проявляться в последние годы во все возрастающем

объеме и в современной России. Эта тенденция в первую очередь связана с

коренной перестройкой экономической системы страны. Ключевое значение для

такой перестройки имело признание частной соб­ственности и постепенное

занятие ею командных высот в экономике, суже­ние до необходимых пределов

государственного регулирования хозяйст­венной сферы, установление свободы

выбора контрагентов и реализация других основ нового гражданского

законодательства, о которых идет речь в п. I ст. 1 Гражданского кодекса 1994-

1995 гг. (в дальнейшем - ГК).

Новый ГК не только провозгласил «свободу договоров», но и создал необходимые

гарантии для ее осуществления. Признание со стороны ГК возросшей значимости

договоров нашло свое формальное выражение в том, что только во второй его

части из общего числа 656 статей, регули­рующих отдельные виды обязательств,

около 600 посвящено отдельным видам договоров.

Ключевую роль в договорном регулировании по ГК играют прежде всего нормы,

помещенные в его разделы I «Общие положения», а также III «Общая часть

обязательственного права». Оба указанных раздела содержат немало норм,

которые целиком или по крайней мере преимущественно рас­считаны на применение

их к договорам, а нередко именно им непосредст­венно адресованы. Наряду с

этим такие же нормы, имеющие в виду дого­воры или по крайней мере

рассчитанные главным образом на применение к соответствующим договорам,

находятся в разделе II ГК «Право собствен­ности и другие вещные права»; они,

несомненно, составят костяк будущей третьей части ГК (имеется в виду прежде

всего его раздел, посвященный интеллектуальной собственности).

ГК прямо называет около 30 законов, из которых примерно 20 прихо­дится на

долю актов, посвященных договорам (законы об ипотеке, постав­ках товаров для

государственных нужд, энергоснабжении, подряде для государственных нужд,

страховании, а также транспортные уставы и кодексы и др.). Наряду с ними

предстоит принять с целью развития правового регу­лирования договоров большое

число и других законов, а также указов Пре­зидента Российской Федерации,

постановлений Правительства Российской Федерации, актов министерств и иных

федеральных органов исполнитель­ной власти.

I. Виды договоров

1.1 публичные договоры.

Статья 426 ГК называет публичным договор, заключенный коммерче­ской

организацией и устанавливающий ее обязанности по продаже товаров, выполнению

работ или оказанию услуг, которые такая организация по ха­рактеру своей

деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратится

(розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи,

энергоснабжение, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.).

Приведенная статья объединяет пять норм. Первая запрещает коммер­ческой

организации при наличии соответствующих обстоятельств отказы­ваться от

заключения договора. Вторая исключает возможность в случае отсутствия прямых

указаний в законе и иных правовых актах оказывать какое-либо предпочтение

кому-либо при заключении договора, в том числе и при определении цены и

других условий заключенного договора. Третья норма предоставляет потребителю

возможность обязать контрагента за­ключить с ним договор с помощью суда.

Четвертая признает договорные условия, противоречащие требованиям ст. 426 ГК,

ничтожными. Наконец, пятая содержит специальные правила о возможности издания

Правительст­вом Российской Федерации в случаях, предусмотренных законом,

норм, обязательных для сторон публичного договора.

Режим публичных договоров является исключением из того общего, который

опирается на принцип «свободы договоров». Указанное исключе­ние представляет

собой один из случаев действия публичного начала в гражданском праве. Режим

«публичных договоров» прямо противоположен режиму «свободы договоров»,

наиболее полно выражающему частно­правовые начала, составляющие основу

гражданского права.

Публичный интерес отражается во многих гражданско-правовых нор­мах и за

пределами ст. 426 ГК. Именно этот интерес подталкивает государ­ство ко

«вмешательству в частные дела». В ряде случаев цель вмешательства однозначна.

Примером может служить п. 4 ст. 401 ГК, в силу которого ничтожным признается

заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности

за умышленное нарушение обязательст­ва. Указанная цель связана с более общей

- обеспечением нормального правопорядка в стране.

Возможны ситуации, при которых законодатель одной и той же нор­мой преследует

различные цели публичного характера. Так, например, п. 1 ст. 349 ГК

предусмотрел, что соглашение участников ипотечного обяза­тельства,

устанавливающее возможность реализации залогодержателем своих прав, не

обращаясь в суд, недействительно, если оно заключено до возникновения

оснований для обращения взыскания на предмет залога. Запрещая подобные

соглашения, законодатель, на что уже в свое время обращалось внимание,

исходил из необходимости защитить интересы зало­годателя, который в момент

получения займа и до наступления предусмот­ренного договором срока его

погашения является более слабым, нуждаю­щимся в защите контрагентом. Однако с

момента наступления срока пога­шения долга взаимное положение сторон

меняется, и оснований считать бо­лее слабой стороной залогодателя уже нет. А

потому с указанного момента открываются возможности для подписания

соответствующего соглашения.

Вместе с тем та же норма ст. 349 ГК одновременно обеспечивает и другую цель:

она охраняет интересы третьих лиц - всех других, помимо залогодержателя,

кредиторов залогодателя. Имеется в виду, что их интере­сы могут пострадать от

того, что обращение взыскания на имущество зало­годателя будет произведено

без судебной проверки оснований и порядка обращения взыскания на находящееся

в залоге имущество должника и тем самым к моменту, когда наступит их очередь,

подлежащая выплате доля окажется меньшей.

Таким же многоцелевым является вмешательство государства и при публичном

договоре. В данном случае на первый план выступает все та же цель - защиты

слабой стороны. Имеется в виду, что в условиях рыночного хозяйства все

участники предполагаются занимающими одинаковую в эко­номическом смысле

позицию. В этом случае в силу особенностей соответ­ствующих договорных

моделей в нормально насыщенном рынке более сильными являются обычно позиции

не того, кто предлагает товары, рабо­ты и услуги, а его контрагента -

покупателя или заказчика. Иная ситуация складывается в случае, когда

потребитель - экономически более слабая сторона, нуждаясь в товарах, работах

и услугах, обращается за ними к то­му, кто занимает заведомо экономически

более сильные позиции на рынке, -к коммерческой организации. Уравнять

положение обеих сторон законода­тель может только одним путем: создав те

односторонние гарантии, кото­рые предоставляет потребителю ст. 426 ГК.

В подтверждение именно этой цели указанной статьи можно обра­титься к ее

происхождению. Принято относить ст. 426 ГК к числу новелл Кодекса. И это верно

в том смысле, что ни ГК 22, ни ГК 64 соответствую­щей статьи не знали, как не

знали и самого термина «публичный договор». Однако ряд норм, о которых идет

речь, к моменту принятия ГК уже дейст­вовали, при этом в актах, посвященных

правам потребителей[1].

Прежде всего имеется в виду Закон РФ от 7 февраля 1992 г. «О защите прав

потребителей»[2]. Объявленная Законом цель

его введения состояла в регулировании отношений с потребителями, установлении

их прав на при­обретение товаров (работ, услуг) надлежащего качества, на

безопасность их жизни и здоровья, на получение информации о товарах (работах,

услугах) и их изготовителях (исполнителях, продавцах), а также на определение

меха­низма реализации этих прав. Аналогичную направленность имели, напри­мер, и

Правила бытового обслуживания населения в РФ, утвержденные Постановлением

Совета Министров - Правительства РФ от 8 июня 1993 г.

[3] В этом акте, в частности, было впервые установлено, что условия договора

или иного документа, которым оформляется заказ, ущемляющие права по­требителей

по сравнению с предусмотренными Законом РФ «О защите прав потребителей» и

Правилами, признаются недействительными, а также и то, что, если в результате

применения условий договора, ущемляющих права потребителя, у последнего

возникли убытки, они подлежат возмеще­нию исполнителем в полном объеме, включая

и убытки, причиненные на­рушением прав потребителя на свободный выбор видов

услуг (работ).

Еще одним предшественником норм о публичном договоре были Пра­вила продажи

отдельных видов продовольственных и непродовольствен­ных товаров, утвержденные

Постановлением Совета Министров - Прави­тельства РФ от 8 октября 1993 г.

1 Среди норм Правил, которые были пол­ностью или частично воспроизведены или

по крайней мере отражены впо­следствии в ст. 426 ГК, можно указать на такие:

товары должны продавать­ся всем гражданам на общих основаниях; предоставление

льгот допустимо лишь отдельным категориям населения при наличии на этот счет

указаний в законодательстве; запрещено обусловливать продажу одних товаров

обя­зательным приобретением других и др. Применительно к вопросам о форме и

порядке ответственности, порядке обмена непродовольственных товаров

и ряду иных содержались отсылки к Закону РФ «О защите прав потребите­лей». В

Правилах особо выделялся порядок продажи конкретных групп товаров (ткани,

одежды и обуви, радиотоваров и электробытовых товаров и т.п.). Правда, ряд

норм Правил на аналогичный товар (ограничение прода­жи товаров в одни руки,

обязанность иметь на видном месте жалобную книгу и др.) уже к моменту их

принятия могли рассматриваться как явный анахронизм.

Менее откровенной, чем особая защита прав потребителей, но вместе с тем весьма

значимой является другая направленность все той же ст. 426 ГК. Речь идет о

создании гарантий функционирования свободного рынка и, что особенно важно, о

борьбе с монопольными тенденциями, а равно о раз­витии на рынке свободной

конкуренции. Подтверждением наличия этого второго направления в рассматриваемой

статье ГК может служить воспро­изведение в ней наряду с нормами, посвященными

защите потребителей, правил, содержащих положения антимонопольного

законодательства или по крайней мере близких к ним по целям. В подтверждение

можно сослать­ся на ст. 5 Закона «О конкуренции и ограничении монополистической

дея­тельности на товарных рынках». В этой статье в числе действий, которые

могут иметь результатом ограничение конкуренции и/или ущемление инте­ресов

других хозяйствующих субъектов, либо физических лиц, либо опре­деленной группы

лиц, выделены такие, как навязывание контрагенту усло­вий договора, не выгодных

для него или не относящихся к предмету дого­вора (необоснованные требования

передачи финансовых средств, иного имущества, имущественных прав), включение в

договор дискриминирую­щих условий, которые ставят контрагента в неравное

положение по срав­нению с другими хозяйствующими субъектами, согласие заключить

дого­вор лишь при условии внесения в него положений, касающихся товаров, в

которых контрагент (потребитель) не заинтересован, нарушение преду­смотренного

нормативными актами порядка ценообразования, установле­ние монопольно высоких

(низких) цен, сокращение или прекращение про­изводства товаров, на которые

имеются спрос или заказы потребителей, при наличии безубыточной возможности их

производства1.

Акты, посвященные охране прав потребителей, предупреждению, ог­раничению и

пресечению монополистической деятельности и недобросове­стной конкуренции,

сохраняющие свою юридическую силу, действуют па­раллельно со ст. 426 ГК. Эта

последняя содержит определенные гарантии соблюдения соответствующих правил -

такие, как возможность возбужде­ния спора, направленного на связывание другой

стороны заключить дого­вор, признание ничтожными условий договоров,

отступающих от положений ст. 426 ГК, и др. Соответствующие гарантии имеют

юридическую силу лишь применительно к отношениям, которые укладываются в

рамки дейст­вия данной статьи. Это обстоятельство весьма важно иметь в виду

потому, что границы указанных актов, с одной стороны, и ст. 426 ГК - с

другой, не совпадают. Статья 426 ГК имеет более узкую сферу действия в то

время,, как по отношению к законодательству об охране прав потребителей

преде­лы действия норм об охране потребителей оказываются более широкими или,

наоборот, более узкими. А это означает, что по отношению к нормам

специального антимонопольного законодательства, которые не укладыва­ются в

сферу действия рассматриваемой статьи, гарантии, содержащиеся в этой

последней, не действуют. Возможна и прямо противоположная ситуа­ция.

Вынесенный за скобки общий правовой режим публичных договоров в том виде, в

каком он регламентируется в ст. 426 ГК, охватывает право потребителя

требовать от своего будущего контрагента заключения с ним договора, условия

которого, и в частности цена товаров, работ и услуг, должны быть одинаковыми

для всех потребителей, кроме случаев, когда в установленном порядке им

предоставлены определенные льготы. При этом имеется в виду, что такие льготы,

во-первых, должны предоставляться не отдельным лицам, а отдельным категориям

лиц (инвалидам, участникам войны, многодетным семьям и т.п.) и, во-вторых,

должны быть предусмот­рены нормативными актами в форме закона, указа

Президента РФ или по­становления Правительства РФ.

Перечисленным правам потребителей корреспондирует обязанность соответствующих

организаций не проводить какой-либо дискриминации среди потребителей ни при

решении вопроса о заключении договора, ни при определении его условий, ни в

ходе исполнения договора.

Смысл ст. 426 ГК состоит исключительно в предоставлении льгот по­требителю,

заведомо не распространяя их на его контрагента. По этой при­чине при

рассмотрении дела по иску предприятия связи общего пользова­ния о понуждении

Всероссийской телерадиокомпании заключить договор Президиум Высшего

Арбитражного Суда РФ, подчеркнув, что данный до­говор действительно является

публичным, вместе с тем отметил, что при­менительно к такому договору

соответствующим правом (требовать его заключения) обладает только

сторона-потребитель услуг, но не та, которая их оказывает

1.

Статья 426 ГК предусмотрела Эффективный механизм действия указанных в ней мер. В

частности, речь идет о том, что возможности для суда отказаться

удовлетворитьсоответсвующий иск ограничены только одной ситуацией: Организация

не имела возможности предоставить потребителю товары, оказывать услуги или

выполнить работы, по поводу которых он предлагал заключить договор. При этом

Постановление Пленумов №6/8 предусматривает, что на коммерческой организации

лежит бремя доказы­вания отсутствия соответствующих возможностей

2. В соответствии с п. 4 ст. 445 ГК при необоснованности уклонения стороны

от заключения догово­ра с нее должны быть взысканы также причиненные

потребителю убытки.

Постановление Пленумов № 6/8 разъяснило, что у потребителя есть еще одно

важное право: в отличие от сторон во всех остальных договорах он вправе

передать возникшее разногласие на рассмотрение судом, не ис­прашивая согласия

контрагента.

Еще одной составной частью соответствующего механизма служит признание

дискриминационных условий ничтожными, т.е. недействитель­ными с самого начала

и независимо от судебного решения. При этом в за­висимости от характера того

или иного условия возможны два варианта. Если, с точки зрения потребителя

условие, о котором идет речь, не является необходимым, следует

руководствоваться правилами ст. 180 ГК, считая договор действующим без

указанного условия. Иное дело в случаях, когда без соответствующего условия

договор существовать не может. Тогда на­чинают действовать общие правила,

относящиеся к рассмотрению преддо­говорного спора, т.е. ст. 446 ГК.

Существует принципиальная особенность в разрешении таких преддо­говорных споров.

Она состоит в том, что споры по условиям обычных гра­жданско-правовых договоров

суд может рассмотреть только при наличии на то согласия сторон, а такие же

споры по поводу заключения и условиям публичных договоров могут разрешаться в

судебном порядке также и то­гда, когда вторая сторона - коммерческая

организация возражает1.

Целый ряд льгот и преимуществ включен в публичный договор нор­мами Закона «О

защите прав потребителей». Одна из них - возможность заявления потребителем на

случай нарушения договора контрагентом тре­бований о возмещении причиненного

этим не только имущественного, но и морального вреда (ст. 13). Указанная норма

не требует подтверждения в специальном законодательстве. По этой причине

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ указала на то, что

такое требова­ние может быть заявлено пассажиром воздушному транспорту. При

этом возражения ответчика, сославшегося на то, что Воздушный кодекс права на

возмещение морального вреда не предусматривает, было отвергнуто

1.

Статья 426 ГК содержит общие положения о публичных договорах. Закрепленные в

ней исходные начала конкретизируются, детализируются и развиваются в

отдельных типах, видах или подвидах договоров, относимых к числу публичных.

Это сделано как в ГК (примером могут служить, в ча­стности, параграфы,

посвященные розничной купле-продаже и бытовому обслуживанию), так и в ряде

других правовых актов, в том числе принятых после вступления в силу ГК.

Например, в Правилах оказания услуг обще­ственного питания' предусмотрено,

что исполнитель не вправе навязывать потребителю дополнительные виды услуг,

предоставляемых за плату, от­дельно от услуг общественного питания.

Потребителю предоставляется право в любое время отказаться от оказанной им

услуги, ограничившись оплатой исполнителю фактически понесенных расходов. Он

также вправе потребовать полного возмещения убытков, причиненных в связи с

наруше­нием сроков начала и (или) окончания услуг, безвозмездного устранения

недостатков в разумный срок и др.

Введение специального режима для публичных договоров требует ус­тановления

достаточно определенных границ рассматриваемого понятия.

Четвертый раздел ГК («Отдельные виды обязательств») в ряде случаев прямо

называет соответствующие договоры публичными. Так, к числу публичных отнесены

договоры розничной купли-продажи (п. 2 ст. 492 ГК), бытового подряда (п. 2

ст. 730 ГК), перевозки транспортом общего пользо­вания (п. 2 ст. 789 ГК),

проката (п. 3 ст. 626 ГК), личного страхования (п. 1 ст. 927 ГК), хранения

товаров на складах общего пользования (п. 2 ст. 908 ГК), хранения в камерах

хранения транспортных организаций (п. 1 ст. 923 ГК), а при определенных

условиях - договоры банковского вклада (п. 2 ст. 834 ГК) и хранения в

ломбарде (п. 1 ст. 919 ГК).

Однако следует учитывать, что ст. 426 ГК вначале определяет призна­ки,

необходимые и достаточные для признания договора публичным, и лишь затем

устанавливает для таких договоров специальный режим. При такой структуре

соответствующей статьи наименование договора опреде­ленного типа, вида и

подвида публичным не является обязательным усло­вием применения данной

статьи. Подобное указание может иметь само­стоятельное значение только в

случае, когда законодатель стремится огра­ничить рамки договора, на который

распространяется ст. 426 ГК. Приме­ром может служить п. 2 ст. 834 ГК,

подчеркивающий, что публичным при­знается только договор банковского вклада,

в котором в качестве вкладчи­ка выступает гражданин, или п. 1 ст. 919 ГК,

признающий публичным за­ключенный ломбардом договор, в котором предметом

служат вещи, при­надлежащие гражданам.

Утверждены Постановлением Совета Министров Российской Федерации 15 августа

1997 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 34. Ст.

3980.

Таким образом, публичным является любой договор, который удовле­творяет

признакам, указанным в ст. 426 ГК. Сделанный вывод полностью относится к

моделям соответствующих договоров, которые находятся за пределами Кодекса, в

том числе и не названным ни в ГК, ни в ином право­вом акте. Точно так же нет

препятствий считать публичным урегулирован­ный в самом ГК договор, который

Кодекс прямо не именует таким. В этой связи интерес представляет договор

банковского счета. Статья 846 ГК не содержит прямых указаний на публичный

характер указанного договора. В то же время в ней выделен один элемент

правового режима публичных до­говоров. Имеется в виду, что на банк

возлагается обязанность заключить договор с клиентом, который обратился с

предложением открыть счет на условиях, объявленных банком для счетов данного

вида. Установлено, что банк не вправе отказать в открытии счета, если

совершение соответствую­щих операций предусмотрено законом, учредительными

документами бан­ка и выданной ему лицензией. Приведенное правило не действует

только в случаях, когда такой отказ вызван отсутствием у банка возможности

при­нять на банковское обслуживание либо допускается законом или иными

правовыми актами.

При сопоставлении положений ГК о банковском счете с нормами о публичном

договоре (ст. 426 ГК) нетрудно усмотреть, что абзац 2 п. 2 ст. 846 ГК,

который предусматривает, что при необоснованном уклонении банка от заключения

договора банковского счета клиент вправе предъявить ему требования,

предусмотренные п. 4 ст. 445 ГК, по сути воспроизводит норму п. 3 ст. 426 ГК.

Приведенное правило, которое допускает при определенных условиях отказ от

заключения договора банковского счета, укладывается целиком в ограничения,

содержащиеся в самом п. 3 ст. 426 ГК, поскольку, как уже отмечалось,

последний также возлагает обязанность заключения договора на коммерческую

организацию только при наличии возможности предоста­вить потребителю

соответствующие товары, работы и услуги. Это позволя­ет, казалось бы, с

учетом самого характера взаимоотношений банка с его клиентами по поводу

открытия банковского счета прийти к выводу о пуб­личном характере

соответствующего договора. Но если бы договор банков­ского счета

действительно являлся публичным, из этого следовало бы, что даже при

отсутствии соответствующего указания в ст. 846 ГК цена оказы­ваемых банком

услуг и другие условия соответствующего договора долж­ны были бы быть

одинаковыми. И соответственно отклоняющиеся от этого требования условия

договора банковского счета должны признаваться ни­чтожными.

Однако в действительности это не так. В конечном счете по поводу природы

банковского счета и возможности отнесения его к публичным

договорам есть основания прийти к иному выводу. Договор, о котором идет речь,

при всем, что объединяет его с публичными договорами, нельзя включить в эту

категорию, поскольку существует прямое указание в п. 1 ст. 846 ГК,

исключающее второй по счету обязательный признак публично­го договора.

Имеется в виду, что открытие счета производится «на услови­ях, согласованных

сторонами». Таким образом, есть основания полагать, что в виде общего правила

в вопросе о содержании рассматриваемых дого­воров действует принцип «свободы

договоров».

Интерес представляет позиция Пленума Верховного Суда РФ. В его Постановлении «О

практике рассмотрения судами дел о защите прав по­требителей» (имеется в виду

редакция постановления от 17 января 1997 г.) в числе отношений, регулируемых

законодательством о защите прав по­требителей, указаны, в частности,

предоставление кредитов для личных (бытовых) нужд граждан, открытие и ведение

счетов клиентов-граждан, осуществление расчетов по их поручению

1.

ГК при выделении публичных договоров в сфере банковской деятель­ности счел

необходимым распространить соответствующий режим в пол­ном объеме лишь на

договоры банковского вклада, при которых вкладчи­ками выступают граждане (п.

2 ст. 834 ГК). В ряде случаев ГК содержит прямые отсылки к ст. 426 ГК

(имеются в виду п. 2 ст. 492, п. 3 ст. 626, п. 2 ст. 730, п. 2 ст. 789, п. 2

ст. 834, п. 2 ст. 908, п. 1 ст. 919, п. 1 ст. 919). Одна­ко само по себе

отсутствие отсылки к ст. 426 ГК, как уже отмечалось, не может иметь решающего

значения для определения возможности примене­ния этой статьи.

В подтверждение необходимости руководствоваться при отнесении договора к

числу публичных материальными, а не только формальными признаками (в

частности, наличием прямого указания на этот счет в статьях ГК или в иных

правовых актах) можно сослаться на регулирование догово­ра об

энергоснабжении. Имеется в виду, что гл. 30 ГК, посвященная этому договору,

не называет его или какую-либо его разновидность публичным договором. Между

тем в п. 1 ст 426 ГК в качестве примера публичной дея­тельности, с которой

связаны такого рода договоры, указано энергоснаб­жение. Значит,

соответствующий договор все-таки должен быть отнесен к публичным, а

следовательно, на него необходимо распространить режим ст. 426 ГК. Однако,

если бы такого упоминания и не было, есть все основа­ния для признания такого

договора публичным.

Одним из основных признаков публичных договоров, использованных в ст. 426 ГК,

служит его строго ограниченный субъектный состав: потреби­тель и коммерческая

организация.

Закон «О защите прав потребителя» называет потребителем гражда­нина, имеющего

намерение заказать или приобрести либо заказывающего приобретающего или

использующего товары (работы, услуги) исключи­тельно для личных (бытовых)

нужд, не связанных с извлечением прибыли Сама ст. 426 ГК оставляет открытым

вопрос о том, кто может быть признан потребителем. В частности, из нее не

вытекает, может ли выступать в каче­стве потребителя только гражданин или

также и юридическое лицо. Что же касается норм, именующих публичным

определенный тип (вид) договоров (имеются в виду статьи второй части ГК), то

в них содержатся разные ре­шения. Так, в одних в качестве потребителей

названы или заведомо подра­зумеваются только граждане (п. 2 ст. 730, п. 2 ст.

834, п. 1 ст. 919, п. 1 ст. 923). В остальных вообще нет никаких прямых

указаний на субъектный состав договора, именуемого публичным, но из статей,

посвященных соот­ветствующему виду (подвиду) договоров, можно сделать вывод,

что в каче­стве соответствующей стороны, которой оказываются услуги или

выпол­няются работы, могут выступить и юридические лица, и граждане (п. 2 ст.

492, п. 3 ст. 626, п. 2 ст. 789, п. 2 ст. 908, п. 1 ст. 927). Это позволяет

сделать вывод, что применение ст. 426 ГК в принципе возможно независи­мо от

того, противостоит ли коммерческой организации в качестве потре­бителя

гражданин или также и юридическое лицо.

Приведенное в ст. 426 ГК определение позволяет выделить два характе­ризующих

контрагента потребителя признака. В самой этой статье речь идет о

коммерческой организации, т.е. такой, которая, как предусмотрено в п. 1 ст.

50 ГК, образована для извлечения прибыли в качестве основной деятель­ности и

выступает в виде хозяйственных товариществ и обществ, производ­ственных

кооперативов, государственных и муниципальных предприятий. Однако

применительно к ст. 426 ГК приведенное понятие «коммерческая организация»

охватывает также предпринимательскую деятельность граж­дан. Исключение

составляют случаи, когда иное вытекает из закона, других правовых актов или

существа правоотношений (п. 3 ст. 23 ГК). Таких право­вых актов, о которых

идет речь в указанном пункте, нет. Что же касается «существа правоотношения»,

то именно оно и требует распространения пра­вил о публичном договоре на

индивидуальную предпринимательскую дея­тельность. В пользу этого вывода

говорят интересы не только потребителей, но и коммерческих организаций.

Имеется в виду, что если бы правила о пуб­личных договорах распространялись

только на них, коммерческие организа­ции тем самым были бы поставлены в

неравное положение в конкурентной борьбе с индивидуальными предпринимателями.

Имеется в виду, что на по­следних не распространялись бы установленные

правилами о публичном договоре ограничения договорной свободы в пользу

потребителей, кроме тех, которые охвачены законодательством об охране прав

потребителей.

К числу публичных относятся договоры, в которых контрагентами по­требителя

выступают не все коммерческие организации (и точно так же не все

индивидуальные предприниматели), а только те из них, которые по ро­ду своей

предпринимательской деятельности выполняют определенную публичную функцию.

Указанное обстоятельство нашло отражение уже в самом наименовании договора.

Публичность соответствующих договоров в ряде случаев особо подчеркнута в

специальных нормах части второй ГК.

Примером может служить п. 2 ст. 789 ГК. Им признается публичным любой договор

перевозки транспортом общего пользования, который, как следует из п. 1 той же

статьи, заключен коммерческой организацией, если из закона, иных правовых

актов или выданного этой организации разреше­ния (лицензии) вытекает ее

обязанность «осуществлять перевозки грузов, пассажиров и багажа по обращению

любого гражданина или юридического лица».

Названные в ст. 426 ГК виды деятельности коммерческих организаций составляют

лишь примерный перечень. Поэтому в роли ограничительного признака они

выступать не могут. Не является ограничительным признаком и указание в той же

статье предмета договора. Это объясняется тем, что любые отношения,

возникающие при осуществлении предпринимательской деятельности, как

предусмотрено в п. 1 ст. 2 ГК, имеют своим предметом систематическое

получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения

работ или оказания услуг. Значение включения при­веденной выше нормы о

предмете публичного договора (продажа товаров, выполнение работ, оказание

услуг) состоит лишь в необходимости под­твердить, что публичным в принципе

может считаться в случаях, когда он удовлетворяет другим необходимым

требованиям, любой по его предмету предпринимательский договор с участием

потребителя.

По этой причине, на наш взгляд, вызывает сомнение отнесение к чис­лу признаков

публичных договоров, выделенных в ст. 426 ГК, среди проче­го, то, что

коммерческая организация, о которой идет речь, должна осуще­ствлять

деятельность по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг1

. Индивидуализирующим признаком вида (коммерческих организа­ций, на которые

распространяется режим ст. 426 ГК) не может считаться то, что присуще всему

роду (всем вообще коммерческим организациям как таковым).

При оценке такого признака, как характер осуществляемой коммерче­ской

организацией (индивидуальным предпринимателем) деятельности, необходимо

учитывать, что он имеет значение не сам по себе, а лишь в случае, когда

соответствующий договор заключен сторонами в рамках дея­тельности, о которой

идет речь. В литературе подчеркивалось, что «ст. 426

Гражданское право. Т I. СПб., 1996. С. 442.

ГК РФ связывает реализацию норм о публичных договорах с характером фактической

деятельности субъекта, а не с формальными ограничениями в учредительных

договорах»1. Это указание несомненно

справедливо, но только в случаях, когда сама по себе соответствующая

деятельность не противоречит законодательству, например, правилу о специальной

право­способности, сохранившему, хотя и в смягченном виде, значение даже для

некоторых коммерческих организаций (речь идет об унитарных предпри­ятиях и иных

видах организаций, которые указаны в законе, например бан­ках).

ГК, как уже отмечалось, предусмотрел право Правительства РФ на из­дание

типовых договоров, положений и иных правил, обязательных для сторон при

заключении и исполнении публичных договоров (п. 4 ст. 426 ГК). При сравнении

указанного пункта с общим указанием относительно правотворческой компетенции

Правительства РФ, закрепленным в п. 4 ст. 3 ГК, обращают на себя внимание

определенные ограничения сферы приме­нения правительственных актов. В отличие

от общего для всего граждан­ского права указания относительно компетенции

Правительства РФ - то, что принятие им постановлений, содержащих гражданско-

правовые нормы, возможно на основании и во исполнение настоящего Кодекса и

иных зако­нов, указов Президента РФ - ст. 426 ГК допускает издание тех же

прави­тельственных актов только тогда, когда это прямо предусмотрено

выше­стоящим актом, роль которого выполняет непременно закон. Таким обра­зом,

не основанные на прямом указании в законе акты Правительства РФ, изданные в

соответствующей области, не имеют юридической силы. По­требность в

ограничении прав Правительства РФ на издание нормативных актов в

рассматриваемых случаях отражает общую тенденцию законодате­ля к жесткому

регулированию публичных договоров. Не случайно та же ст. 426 ГК содержит по

всем вопросам императивные, абсолютно обяза­тельные нормы.

В самом Гражданском кодексе в главах и параграфах, посвященных договорам,

которые могут быть отнесены к «публичным», содержатся по­ложения,

предусматривающие возможность или необходимость издания правительственных

актов. Так, п. 3 ст. 492 ГК и п. 3 ст. 730 ГК допускают применение к

договорам розничной купли-продажи и соответственно бы­тового подряда законов

о защите прав потребителей и иных правовых ак­тов, принятых в соответствии с

ними. Сходная норма содержится в п. 2 ст. 784 ГК, посвященном договору

перевозки.

В последние годы Правительство РФ приняло ряд укладывающихся в рамки ст. 426

ГК актов. Речь идет, в частности, о Правилах, посвященных оказанию различных

по характеру услуг. Для актов, принятых до вступления в силу ГК, правовым

основанием служила ст. 1 Закона «О защите прав потребителей». В ней

предусмотрено, что отношения в области защиты прав потребителей регулируются

ГК, федеральными законами и правовыми актами РФ, при этом Правительство

Российской Федерации не вправе по­ручать федеральным органам исполнительной

власти принимать акты, со­держащие нормы о защите прав потребителей.

Указанное положение со­храняет свое значение и теперь, служа дополнением к п.

4 ст. 426 ГК.

Большая часть Правил, о которых идет речь, была принята Правитель­ством (Советом

Министров РФ) до принятия ГК, в основном в 1994 г. Не­которые из Правил приняты

уже в соответствии с ГК. Примерами могут служить Правила предоставления платных

медицинских услуг населению1, Правила

предоставления услуг междугородной и международной теле­графной связи

2, Правила продажи новых автомототранспортных средств

3, Правила предоставления гостиничных услуг и Правила бытового обслу­живания

населения в Российской Федерации и др.

Правила, издаваемые в описанном порядке, включают наряду с диспо-зитивными

также императивные нормы. Последние, как следует из п. 4 ст. 426 ГК,

необходимо безусловно учитывать сторонам. Соответственно в силу п. 5 все той

же ст. 426 ГК условия договоров, противоречащие указан­ным нормам, признаются

ничтожными. Поскольку, на это уже обращалось внимание, ст. 426 ГК допускает

включение в закон или иной правовой акт норм, отличных от тех, которые

запрещают коммерческой организации (индивидуальному предпринимателю)

оказывать предпочтение одному лицу перед другим при заключении публичного

договора, акт, издаваемый в соответствии с ГК или принятым в его развитие

законом, может смягчить указанный запрет, ограничить его или полностью от

него отказаться. Что же касается запрета оказывать предпочтение одному лицу

перед другим при формулировании условий договора, то в этом случае на долю

правил остается только одна возможность: предоставить определенные льготы

оп­ределенным потребителям.

ГК допускает возможность в предусмотренных в нем случаях издания регулирующих

публичные договоры Правил и за пределами правовых ак­тов. Имеются в виду, в

частности, принятые в соответствии с транспорт­ными уставами и кодексами

правила перевозки (п. 2 ст. 784 ГК). Так, в си­лу ст. 102 Воздушного кодекса

должны соблюдаться при выполнении воз­душных перевозок пассажиров,

грузоотправителей и грузов федеральные авиационные правила, принимаемые в

силу ст. 2 Кодекса в порядке, опре­деляемом Правительством РФ.

1.2 ДОГОВОРЫ ПРИСОЕДИНЕНИЯ.

Договоры присоединения составляют одну из важных новелл ГК. Смысл этих

договоров состоит в том, что их условия определены одной из сторон в

формулярах или в иных стандартных формах и могут быть приня­ты другой

стороной не иначе как путем присоединения к предложенному договору в целом

(п. 1 ст. 428). Последние слова приведенной нормы («в целом») составляют

основной признак такого рода договоров. Это означа­ет, «либо соглашаешься со

всем, что я предлагаю, либо договора не будет». Одна из основных сфер

применения договоров присоединения - от­ношения с теми, кто занимает

монопольное положение в области продажи определенных товаров, выполнения

определенных работ или оказания оп­ределенных услуг. Имея в качестве

контрагента монополиста, участник оборота вынужден этим обстоятельством -

отсутствием конкуренции -согласиться на содержащиеся в формуляре условия. В

этой связи при ха­рактеристике негативных явлений, присущих рыночному

хозяйству «капи­талистических стран», в литературе обычно указывали на

договор присое­динения в качестве прямого и неизбежного следствия и

господства монополистического капитала в обороте

Нормы ст. 428 ГК относятся к числу направленных на устранение возможного

неравенства контрагентов в соответствующем договоре. В данном случае речь

идет о последствиях того, что одна из сторон занимает заведомо более сильную

по отношению к другой позицию. Ст. 428 ГК, как и ст 427 ГК, в равной мере

имеют в виду случаи использования формуляра договора. Но принципиальное

различие состоит в том, что последняя норма («Примерные условия договора»)

рассчитана на положительную, более того, заслуживающую поощрения практику, а

первая («Договоры присое­динения») - на практику анормальную, противоречащую

основополагаю­щим принципам гражданского права, а потому лишь вынужденную. По

этой причине смысл ст. 428 ГК выражается в определенных ограничениях для

такого рода практики, а в необходимых случаях- и в применении

соот­ветствующих санкций.

Договоры присоединения по своей природе относятся к тем договор­ным

конструкциям, правовое регулирование которых основано не на их защите, а на

настороженном отношении к ним законодателя.

Аномальный характер соответствующих договоров выражается при­менительно к их

содержанию в сохранении лишь внешней формы соглаше­ния, поскольку подлинно

свободной в этом случае является воля лишь од­ной из сторон - той, которая

прибегает для заключения договора к форму­ляру Между тем регулирование

обязательственных отношений в ГК по­строено на принципе свободы договоров,

которому корреспондирует дис-позитивно-факультативное регулирование. Учитывая

возможные негатив­ные последствия использования договоров присоединения,

законодатель ставит своей исключительной целью ограждение интересов тех, кого

при­нудили обстоятельства заключить договор на основе предложенного

фор­муляра, и для этой цели использует исключительно императивные нормы.

Указанные нормы и составляют содержание ст. 428 ГК («Договор присое­динения»).

Статья 428 ГК конкурирует определенным образом со статьями главы о сделках. Ее

существенные особенности в этом смысле состоят прежде всего в том, что статьи

главы о сделках, определяя случаи недействитель­ности последних, имеют в виду в

равной мере и договоры - юридические факты (например, сделки, нарушающие

установленную законом форму), и договоры-правоотношения (например, сделки,

совершенные с целью, про­тивной основам правопорядка и нравственности). В

данном же случае речь идет только о сделках (договорах) - юридических фактах. В

этой связи справедливо подчеркивается, что «критерием выделения договора

присое­динения из всех гражданско-правовых договоров служит не существо

воз­никших из него обязательств, как это имеет место при дифференциации

договорных обязательств на отдельные виды договоров, и не характер

дея­тельности одной из сторон (публичный договор), а способ заключения

до­говора»1.

Нормы о недействительности сделок пользуются приоритетом по от­ношению к

специальному правилу о договорах присоединения. Следова­тельно, если налицо

указанные в главе «Сделки» пороки договора (сделки), применению подлежит, в

зависимости от обстоятельств, та или иная норма, включенная в эту главу.

Таким образом, в случае, предусмотренном в ст. 428 ГК, речь идет о договоре,

отвечающем условиям действительности сделок.

Продолжая сопоставление ст. 428 ГК со статьями о недействительно­сти сделок,

можно указать и на другие различия.

Так, применение ст. 428 ГК влечет именно расторжение или измене­ние договора.

При этом изменение означает сохранение договора в изме­ненном виде, а

расторжение - прекращение его на будущее время. Соот­ветственно при применении

п. 2 той же статьи стороны не вправе требовать возвращения того, что было

исполнено ими по договору до момента его изменения или расторжения (если иное

не установлено законом или согла­шением сторон), что не исключает заявления

требований, основанных на неосновательном обогащении. В отличие от этого п. 3

ст. 167 ГК преду­сматривает, как правило, в виде последствия недействительности

двусто­роннюю реституцию и лишь в случае, если из содержания оспоримой сдел­ки

вытекает такая возможность, - ее прекращение на будущее время.

Не­действительным признается договор, заключенный с нарушением одного из

условий действительности, а договор присоединения должен непремен­но

соответствовать всем таким условиям, т.е. быть правомерным. Указанное различие

можно проиллюстрировать на примере естественных монопо­лий. Закон РФ от 17

августа 1995 г.2 предусмотрел в

соответствующей об­ласти государственное регулирование, которое имеет целью

достижение баланса интересов потребителей и субъектов естественных монополий,

обеспечение доступности реализуемого ими товара для потребителей и вместе с тем

эффективное функционирование субъектов естественных мо­нополий.

Сфера действия указанного Закона строго ограничена. Она включает

транспортировку нефти и нефтепродуктов по магистральным трубопрово­дам, а

также газа по трубопроводам, услуги по передаче электрической и тепловой

энергии, железнодорожным перевозкам, услуги транспортных терминалов, портов,

аэропортов, услуги общедоступной электрической и почтовой связи.

Смысл Закона состоит в том, чтобы применять указанные в нем мето­ды

регулирования. К числу последних относится ценовое регулирование, которое

осуществляется посредством определения (установления) цен (та­рифов) или их

предельного уровня, определение потребителей, которые подлежат обязательному

обслуживанию, а если соответствующие потреб­ности не могут быть удовлетворены

в полном объеме, то установление ми­нимального уровня обеспечения

потребителей. И все это осуществляется для защиты прав и законных интересов

граждан, обеспечения безопасности государства, охраны природы и культурных

ценностей.

Для применения ст. 428 ГК не требуется установления того, что дого­вор был

совершен вследствие тяжелых обстоятельств на крайне невыгод­ных для себя

условиях, чем другая сторона воспользовалась, т.е. наличия тем самым

признаков кабальной сделки. Если эти признаки окажутся нали­цо, потерпевшей

стороне предоставляется право по собственному выбору построить свой иск на

основе ст. 179 ГК, и тогда на ней лежит обязанность доказать наличие

обстоятельств, характеризующих договор как кабальную сделку, или офаничиться

предъявлением требований в рамках ст. 428 ГК. При последнем варианте она

освобождает себя от необходимости доказы­вать как наличие тяжелых

обстоятельств, так и то, что вторая сторона этим воспользовалась. Если при

ситуации, предусмотренной ст. 428 ГК, будет избрана для применения ст. 179

ГК, это, помимо прочего, отразится на по­следствиях: сделка (договор) будет

признана недействительной, а не пре­кратившей действие, и вместо

двусторонней, как правило, реституции по­следует односторонняя с

одновременным переходом всего полученного или подлежащего получению имущества

действовавшей подобным обра­зом стороны в доход Российской Федерации (ст. 179

ГК).

Статья 428 ГК конкурирует и со ст. 426 ГК. Различие между условия­ми

применения каждой из этих статей состоит в том, что последняя рассчи­тана на

специальный субъектный состав (договор заключен коммерческой организацией,

которая осуществляет публичные функции, указанные в п. 1 ст. 426 ГК) в то

время как применение норм о договоре присоединения мо­жет иметь место

независимо от того, кто выступает в роли контрагентов. Кроме того, ст. 426 ГК

вступает в действие независимо от воли стороны, которая, разумеется, свободна

в использовании соответствующего права. В отличие от этого ст. 428 ГК

рассчитана на выступление с соответствующи­ми требованиями стороны,

присоединившейся к договору (формуляру).

Таким образом, режим, установленный применительно к договорам присоединения,

оказывается все же менее ущемляющим контрагента лица, чьи интересы

обеспечивает своей защитой законодатель. Это обстоятельст­во дает основания

сделать вывод, что, если заключенный договор попадает одновременно под

действие обеих статей - 426 и 428 ГК, право выбора в применении той или

другой статьи должно принадлежать потерпевшей стороне.

Условия применения ст. 428 ГК состоят прежде всего в том, что за­ключенный на

основе формуляра договор либо лишает присоединившуюся к нему сторону прав,

предоставляемых по договорам соответствующего вида (например, мастерская по

ремонту электрических приборов не указала в формуляре на право заказчика

обменять замененную деталь в случае, ес­ли она окажется недоброкачественной),

либо исключает или ограничивает ответственность другой стороны за нарушение

обязательства (например, транспортная организация - перевозчик включила в

формуляр пункты, ко­торыми она снимает с себя ответственность за сохранность

груза), либо содержит другие, явно обременительные для присоединившейся

стороны условия (например, в страховом полисе указаны не предусмотренные

пра­вилами страхования требования, предъявляемые к страхователю для

полу­чения страховой суммы). Расплывчатость последнего требования

конкрети­зируется указанием на то, что имеются в виду такие обременительные

ус­ловия, которые соответствующая сторона не приняла бы, если бы у нее бы­ла

возможность участвовать в определении условий договора.

Одна из принципиальных особенностей ст. 428 ГК, которая отличает ее от ст.

426 ГК, выражается в различном режиме, установленном в зави­симости от того,

кто именно является потерпевшей стороной. Речь идет об ограничении права

последней на защиту своих интересов, если в этой роли выступает

предприниматель. Для наступления указанных в рассматривае­мой статье

последствий (расторжения или изменения договора) эта сторона должна доказать,

кроме наличия условий, о которых шла речь выше, что она не знала и не должна

была знать, на каких условиях заключает договор.

Это возможно, например, в случае, когда лицо вынуждено было обстоя­тельствами

направить соответствующую телеграмму о согласии заключить договор несмотря на

то, что сам формуляр не был ему показан.

Таким образом, основное условие применения ст. 428 ГК состоит в том, что

сторона была вынуждена принять навязанный ей договор или от­дельные условия.

При этом вынудили ее обстоятельства, лежащие за пре­делами права, - то, что

контрагент присоединившейся стороны был заве­домо экономически более сильным

и указанное обстоятельство использо­вал. Даже и при отсутствии прямых

указаний на этот счет в ст. 428 ГК можно сделать вывод, что речь идет главным

образом о предпринимателе, использующем свое монопольное положение в

конкретном договоре. Су­ществуют объективные предпосылки для появления ст.

428 ГК. Они состо­ят в том, что в противном случае контрагент

присоединившейся стороны оказался бы вынужденным учитывать ее индивидуальные

особенности и потребности. Между тем п. 1 ст. 428 ГК, в котором идет речь о

формуляре, позволяет сделать вывод, что подразумевается массовое заключение

сделок.

Для применения ст. 428 ГК необходимо установить прежде всего, что в договоре

оказались условия, «явно обременительные» для присоединив­шейся стороны.

Объективный характер соответствующего признака выра­жается в слове «явно».

Имеется в виду, что речь идет об обременении, «яс­ном для всех и каждого».

Объективный характер подчеркивает и ссылка на тО, что речь идет о лишении

стороны прав, «обычно предоставляемых по договорам такого вида». Наконец, тот

же признак объективности выражен и в слове «разум­но». Интересы

присоединившейся стороны признаются нарушенными и нуждающимися в защите не

потому, что именно она с учетом ее личных интересов и особых обстоятельств не

заключила бы договор, а иное: то, что любой и каждый («разумный») на ее месте

поступил бы подобным образом (т.е. не стал бы заключать договор на заданных

условиях).

Следует обратить внимание и на характер обременительных для сто­роны условий.

«Лишение прав по договору», «исключение или ограниче­ние ответственности» -

только примерные наборы таких случаев. Сторона может доказать обременительный

характер и любого иного условия дого­вора (например, о сроке, месте

исполнения и др.).

Для защиты интересов контрагента присоединившейся стороны, а в известной мере

и для устойчивости оборота в случаях, когда в роли при­соединившегося

выступает предприниматель, помимо указанных выше, нужно, как уже отмечалось,

установить еще одно обстоятельство: присое­динившийся предприниматель должен

доказать, что он не знал и не должен был знать, на каких условиях заключает

договор. Однако для применения п. 3 ст. 428 ГК, ограничивающего в известных

границах права присоединившихся сторон на защиту их контрагента, он в свою

очередь должен до­казать, что договор заключен в рамках предпринимательской

деятельности присоединившейся стороны.

Санкции, которые применяются в отношении контрагента вынужден­но

присоединившейся стороны, состоят в предоставлении этой последней права

расторжения или изменения договора. При этом редакция соответст­вующей статьи

позволяет сделать вывод, что, во-первых, выбор одного из последствий

принадлежит присоединившейся стороне, а во-вторых, при любом варианте она может

требовать и возмещения убытков, кроме случа­ев, когда заключение договора и его

неблагоприятные последствия про­изошли по вине самой присоединившйся стороны.

Постановление Плену­мов от 1 июля 1996 г. № 6/8 разъяснило, что ст. 428 и 450

ГК не конкури­руют между собой и соответственно присоединившаяся сторона

(естест­венно, это относится и к ее контрагенту) может воспользоваться правом

требовать изменения и расторжения договора по основаниям, указанным в ст. 450

ГК. Имеется в виду, очевидно, в первую очередь существенное на­рушение договора

контрагентом присоединившейся стороны1.

Смысл правового режима, установленного в ст. 428 ГК, выражен в ее пункте 2. В

то же время п. 3 этой статьи представляет собой исключение из правил,

содержащихся в п. 2.

Что же касается п. 1 той же статьи, то вряд ли его можно рассматри­вать

просто в качестве разрешения использовать формуляр или иные нор­мы

стандартов, поскольку такая возможность уже предусмотрена в прин­ципе ст. 427

ГК. Очевидно поэтому основное назначение указанного пунк­та - определить

границы действия соответствующей гарантии. Такие гра­ницы может устанавливать

суд при разрешении конкретного спора, вос­пользовавшись признаками договора

присоединения, указанными в п. 1 ст. 428 ГК. Но возможна и другая ситуация,

когда ссылка на эту статью содержится в обязательном для сторон правовом

акте. Так, например, Пра­вила поставки газа потребителям Российской Федерации

поручили Россий­скому акционерному обществу «Газпром» утвердить стандартные

формы договоров между поставщиком газа и потребителем или

газораспредели­тельной организацией, а акционерному обществу «Росгазификация»

- по согласованию с Российским акционерным обществом «Газпром» - стан­дартные

формы договоров между газораспределительной организацией и потребителем. При

этом установлено, что такие договоры заключаются в порядке, предусмотренном

частью 1 ст. 428 Гражданского кодекса Россий­ской Федерации.

Смысл приведенного акта состоит, очевидно, не в том, чтобы предос­тавить

указанным акционерным обществам право составлять формуляры договора, а в

ином: указать на то, что, поскольку договоры, заключенные на основе

стандартных форм, заведомо подпадают под действие п. 1 ст. 428 ГК, на них

должны распространяться соответственно второй и третий пункты этой статьи.

С изложенных позиций, очевидно, должен быть расценен и п. 3 ст. 940 ГК.

Имеется в виду содержащееся в нем указание на то, что страховщик при

заключении договора страхования вправе применять разработанные им или

объединением страховщиков стандартные формы договора (страхового полиса) по

отдельным видам страхования. Прежде всего необходимо уста­новить значение

указания в п. 3 ст. 940 ГК на право стороны применять стандартные формы.

Такое право, как уже отмечалось, не нуждается в под­тверждении: любой

участник гражданского оборота может использовать стандартные формы, а потому

в специальном упоминании на этот счет нет необходимости. Указание на это

право могло бы иметь значение, если бы страховщиков (их стандартные договоры)

вывели за рамки ст. 428 ГК и признали недопустимость распространения на них

соответствующей нор­мы. Однако все нормы этой статьи, в том числе и те,

которые предоставля­ют присоединившейся стороне право потребовать расторжения

или изме­нения договора страхования в предусмотренных в ней случаях, носят

им­перативный характер. Помимо этого любое ограничение действия ст. 428 ГК,

включая и рассматриваемый случай, поставило бы в крайне затрудни­тельное

положение страхователей. Наконец, следует учесть, что толкова­ние п. 3 ст.

940 ГК в указанном смысле, т.е. как способ ограничения ст. 428 ГК, неизбежно

вступило бы в коллизию с п. 2 ст. 1 ГК, который допускает ограничение прав

граждан только в предусмотренных в этом пункте случа­ях. Ни один из таких

случаев (защита основ конституционного строя, нрав­ственности, здоровья, прав

и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности

государства) к данной ситуации отноше­ния не имеет. По этой причине следует

признать за страхователем возмож­ность воспользоваться предусмотренным п. 2

ст. 428 ГК правом оспаривать заключенный со страховой компанией договор по

указанным в нем основа­ниям.

Правовое регулирование договоров присоединения не исчерпывается ст. 428 ГК.

Помимо нее необходимо учесть также и п. 2 ст. 400 ГК. Этот последний выделяет

случай заключения договора присоединения гражда­нином, выступающим в роли

потребителя. Такой договор подчинен особо­му режиму, который состоит в том, что

согласие сторон на ограничение ответственности (Постановление Пленума

Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. №

6/8 включило сюда и соглашения об исключении ответственности

1 ничтожно, если размер ответственности для данного вида обязательств или за

данное нарушение определен законом. К этому добавляется и еще одно условие:

недействи­тельным признается в указанных случаях только такое соглашение,

которое заключено до того, как наступили обстоятельства, которые признаются

основанием ответственности, о которой идет речь. Эта последняя оговорка связана

с тем, что в момент нарушения ответственности коммерческая ор­ганизация,

нарушившая договор, была лишена средств для оказания воз­действия на

потребителя. По этой причине смысл той части ст. 400 ГК, ко­торая относится ко

времени заключения соглашения, объясняется, как это очевидно, стремлением

законодателя не лишать должника стимулов к над­лежащему исполнению

обязательства.

1.3 Разноотраслевые договоры.

Наряду с гражданско-правовыми существуют договоры, которые ис­пользуются за

пределами указанной отрасли. Все они являются соглаше­ниями, направленными на

возникновение набора прав и обязанностей, ко­торые составляют в совокупности

правоотношение, порожденное соглаше­нием.

Основы гражданского законодательства 1991 г. (п. 3 ст. 1) предусмот­рели, что

к семейным, трудовым отношениям и отношениям по использо­ванию природных

ресурсов и охране окружающей среды, представляющим товарно-денежные и иные

построенные на равенстве участников имущест­венные отношения, а также

связанные с имущественными неимуществен­ные отношения, гражданское

законодательство применяется в случаях, когда эти отношения не регулируются

соответствующими отраслями (семей­ным, трудовым и др.). Тем самым был

закреплен принцип субсидиарного применения гражданско-правовых норм к

указанным отношениям.

Там же (п. 4 ст. 1) содержалось указание на то, что к имущественным

отношениям, основанным на административном или ином властном подчи­нении

одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим бюджет­ным отношениям,

гражданское законодательство не применяется, за ис­ключением случаев,

предусмотренных законодательством.

Новый Гражданский кодекс выделил только одну особенность имуще­ственных

отношений, которые находятся за пределами гражданского права. Имеется в виду

его п. 3 ст. 2, в силу которого к имущественным отношени­ям, основанным на

административном или ином властном подчинении од­ной стороны другой, в том

числе к налоговым и другим финансовым и ад­министративным отношениям,

гражданское законодательство не применя­ется, если иное не предусмотрено

законодательством.

Однако указанная норма явно не имеет в виду разграничений догово­ров

различной отраслевой принадлежности, поскольку наличие между сто­ронами

отношения власти и подчинения вообще исключает в принципе возможность

применения не только гражданского законодательства, но и самой конструкции

договора как такового.

Договор («соглашение») может существовать только между субъекта­ми, которые в

данном конкретном случае занимают равное положение. Примером может служить

передача предпринимателю в аренду имущества Российской Федерации, субъекта

Федерации или муниципальных образова­ний выступающими от их имени органами

власти и управления или различ­ные формы договоров о разделе продукции с

участием государства (высту­пающего от его имени органов). Все такие договоры

по своему характеру являются обычными гражданско-правовыми договорами. Таким

образом, п. 3 ст. 2, очевидно, имеет в виду иные, недоговорные отношения.

Интерес представляет в этдм смысле новый Водный кодекс, принятый 18 октября 1995

г.1 В самом Кодексе названы три вида

договоров: долго­срочного пользования водным объектом, краткосрочного

пользования вод­ным объектом и установления частного водного сервитута. При

этом если в первых двух договорах обязательно участие органа исполнительной

власти субъекта Российской Федерации, то последний - договор частного водного

сервитута заключается водопользователем с лицом, в пользу которого ог­раничено

его право пользования водным объектом. В самом Кодексе урегу­лирован целый ряд

вопросов, и, в частности, такие, как определение суще­ственных условий

договора, порядок его заключения (обязательность для соответствующей стороны

заключения договора с гражданином или юри­дическим лицом, получившим лицензию),

регистрация договора, последст­вия расторжения договора и др.

Для определения природы указанных договоров целесообразно сопос­тавить три

нормы, содержащиеся в Водном кодексе. Так, во-первых, в силу ст. 46 «права на

обособленные водные объекты приобретаются в порядке, предусмотренном

гражданским законодательством, земельным законода­тельством и настоящим

Кодексом», во-вторых, в силу той же ст. 46 «вод­ный сервитут устанавливается

водным законодательством Российской Фе­дерации или договором» и, в-третьих, в

силу ст. 54 «к договорам пользова­ния водными объектами применяются положения

гражданского законода­тельства о сделках, договорах и аренде, если иное не

установлено настоя­щим Кодексом».

Указанные статьи дают основание считать, что соответствующие до­говоры (все

три, о которых идет речь) представляют собой разновидность гражданско-

правовых договоров. А статьи Водного кодекса, относящиеся к указанным

договорам, - обычные специальные нормы гражданского права, которые в этом

смысле не отличаются, например, от норм, посвященных договорам о перевозке

грузов, пассажиров и багажа, включенных в Кодекс торгового мореплавания или

Воздушный кодекс, имея в виду, что и те и другие нормы являются гражданско-

правовыми, но носящими специальный характер. В этом смысле заслуживает

внимания то обстоятельство, что ГК в отличие от Основ 1991 г. отказался от

безоговорочного вынесения отноше­ний, имеющих своим предметом использование

природных ресурсов и ох­рану окружающей среды, независимо от метода их

регулирования, за пре­делы гражданского права.

Другой пример - Лесной кодекс Российской Федерации, принятый 22 января 1997 г.

2 Он исходит из тех же принципов регулирования догово­ров, что и Водный

кодекс РФ. В него включено общее указание на то, что имущественные отношения,

которые возникают при использовании, охра­не, защите и воспроизводстве лесов

как входящих, так и не входящих в лес­ной фонд, а также земель лесного фонда,

регулируются гражданским зако­нодательством РФ, если иное не предусмотрено

Лесным кодексом. Сам Лесной кодекс содержит особые нормы, посвященные

регулированию так­же трех договоров: аренды участков лесного фонда,

безвозмездного поль­зования участком лесного фонда и концессии участка лесного

фонда. При этом помимо отсылок к гражданскому законодательству, существующих в

рамках отдельных договоров, имеется и общая норма (ст. 12). Она

преду­сматривает, что все сделки с правом пользования участками лесного фонда,

которые не входят в состав фонда, регулируются субсидарно гражданским

законодательством, а сделки с древесной кустарниковой растительностью должны

совершаться в порядке, предусмотренном гражданским законода­тельством и

земельным законодательством Российской Федерации (та же ст. 12 ГК).

На наш взгляд, аналогичное положение может создаться и по поводу договоров,

которые являются предметом других отраслей «природоохран­ного

законодательства». Имеется в виду, что все договоры, регулируемые земельным,

водным, лесным кодексами, законодательством о недрах и дру­гих природных

ресурсах, отвечающие требованиям ст. 1 ГК (т.е. построен­ные на началах

равенства), надлежит относить к числу гражданско-правовых.

В результате оказывается, что ко всем договорам, возникающим по поводу

природных ресурсов, должны применяться общие нормы граждан­ского права, если

иное не содержится в посвященных таким договорам за­конодательных актах

(имеются в виду, в частности, статьи Водного, Лесно­го и других таких же

кодексов). При этом такие нормы пользуются несо­мненным приоритетом. И этот

приоритет объясняется не иноотраслевым характером указанных норм, а тем, что

они являются хотя и гражданско-правовыми, но специальными.

До последнего времени вопрос о соотношении семейного и граждан­ского права

затрагивал весьма узкий круг вопросов, лежащих за пределами законодательства

о договорах. Однако Семейный кодекс РФ ввел институт брачного договора. Этот

договор представляет собой соглашение лиц, вступающих в брак, или соглашение

супругов, которое определяет их иму­щественные права и обязанности в браке и

(или) в случае его расторжения (ст. 40).

Общая норма о применении гражданского законодательства к семей­ным отношениям

закрепляет принцип субсидиарности. Это законодательст­во регулирует указанные

отношения при наличии двух непременных усло­вий: речь идет о случаях, когда

семейные отношения не урегулированы се­мейным законодательством, при этом

применение гражданского законодательства не противоречит существу семейных

отношений (ст. 4 Семейного кодекса РФ). Таким образом, есть все основания,

думается, для признания и брачного договора разновидностью гражданских

договоров.

Особый интерес вызывают международно-правовые и трудовые дого­воры. И в том и

в другом случае договоры представляют собой набор пра­воотношений, сходных с

цивилистическими конструкциями. При этом, од­нако, сферы использования

каждого из них существенно далеки одна от другой. Имеется в виду, что

соответствующие отношения занимают раз­личное место уже на первой ступени

классификации отраслей права: отно­шения, регулируемые международным правом,

составляют область пуб­личного права, а аналогичные по своей конструкции

отношения трудового права - область права частного.

Отраслевая принадлежность указанных договоров проявляется среди прочего в

особенностях их субъектного состава и содержания.

В силу Закона «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июня 1995

г.1 международным договором признается

международное соглашение, заключенное Российской Федерацией с иностранным

государ­ством (или государствами) либо с международной организацией в

письмен­ной форме и регулируемое международным правом независимо от того,

содержится ли такое соглашение в одном документе или в нескольких свя­занных

между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования. При

этом указанные договоры должны заключаться, выпол­няться и прекращаться в

соответствии с общепринятыми принципами и нормами международного права,

положениями самого договора, Конститу­цией Российской Федерации. В Комментарии

к указанному Закону приве­дены некоторые акты, использующие типичные для

гражданского договор­ного права категории. Так, например, в заключенном в

рамках СНГ Согла­шении о финансировании совместной деятельности по исследованию

и ис­пользованию космического пространства 1992 г. говорится об обязанности

стороны, нарушившей Соглашение, возмещать убытки в порядке, преду­смотренном

Соглашением. Соглашением между Правительством РФ и Бе­ларуси о транспортировке

природного газа через территорию Беларуси и поставках его потребителям Беларуси

1992 г. предусмотрено возмещение убытков, связанных с недопоставкой и

недоотбором природного газа, а также обязанности виновной Стороны восполнять

другой Стороне причи­ненные ей убытки2.

Однако регулирование с использованием одноименных конструкций применительно к

международным договорам все же исключает по общему правилу возможность даже

субсидиарного применения норм гражданского права.

В течение длительного времени существовало единодушие по вопросу об отнесении

договоров, имеющих предметом трудовые отношения, к предмету регулирования

трудового права. Однако в последние годы выска­зываются определенные сомнения

по этому поводу в связи с использовани­ем модели, именуемой «трудовым

контрактом».

Естественно, что сразу же с появлением этой модели возник вопрос об

отраслевой принадлежности «трудового контракта». Ответ на него имеет весьма

важное практическое значение, поскольку предопределяет необхо­димость

распространения на отношения сторон помимо специальных, по­священных ему

норм, также общих норм, входящих в состав гражданского или. напротив,

трудового права.

Указ Президента РФ от 10 июня 1994 г. «О некоторых мерах по обес­печению

государственного управления экономикой»1

рассматривает отно­шения Правительства Российской Федерации или уполномоченных

им фе­деральных органов исполнительной власти с руководителями федеральных

государственных предприятий как контракты, заключаемые в соответствии с

гражданским законодательством. В этой связи в науке трудового права весьма

развиты взгляды сторонников признания указанных договоров гра­жданскими.

Имеется в виду, в частности, Примерный договор на представ­ление интересов

государства в органах управления акционерных обществ

(хозяйственных товариществ), часть акций (доли, вклады) которых закреп­лена в

федеральной собственности2. Стороны в

этом договоре именуются соответственно «поверенный и доверитель», а в качестве

модели при оп­ределении прав и обязанностей контрагентов выступает договор

поруче­ния.

Гражданский кодекс высказал свою позицию в вопросе о «трудовом контракте» по

крайней мере дважды. Так, п. 2 ст. 139 ГК, имея в виду круг лиц, на которых

распространяются правила о соблюдении служебной или коммерческой тайны,

предусматривает последствия для тех, кто разгласил тайну «вопреки трудовому

договору, в том числе контракту». Точно так же ст. 1068 ГК, посвященная

ответственности юридического лица за вред, причиненный его работником,

подчеркивает действие соответствующей нормы по отношению к гражданам,

выполняющим работу «на основании трудового договора (контракта)».

Таким образом, есть все основания полагать, что с точки зрения ГК трудовые

контракты - это разновидность трудового договора. Следова­тельно, на них

должен распространяться комплекс норм о трудовом дого­воре, которые входят

составной частью в одноименную отрасль права.

Такую позицию занимают, в частности, А.Ф. Нуртдинова и Л.А. Чика-нова, которые

полагают, что «отношения работодателя и работника, в том числе и руководителя

предприятия, не отвечают тем признакам, которые присущи гражданско-правовым

отношениям. Руководитель предприятия, как и всякий другой работник, обязуется

осуществлять работу по опреде­ленной должности, то есть выполнять определенную

трудовую функцию, а не передавать работодателю конечный результат своего труда.

Он связан рамками правил внутреннего трудового распорядка и в силу своего

право­вого положения должен подчиняться воле работодателя (собственника

имущества предприятия), что исключает автономию воли, характерную для

гражданско-правовых отношений. Будучи связанным в силу служебного положения с

предпринимательской деятельностью, руководитель предпри­ятия не осуществляет ее

на свой риск и не обладает имущественной само­стоятельностью, что необходимо

для того, чтобы возникшие отношения можно было рассматривать как

гражданско-правовые»1.

На наш взгляд, приведенные нормы ГК позволяют дать ответ на во­прос о

соотношении понятий «трудовой контракт» и «трудовой договор», но оставляют

открытым более широкий - о соотношении гражданского и трудового договоров.

Обычно самостоятельность трудового договора свя­зывают с двумя основными его

признаками: во-первых, с подчинением ра­ботников трудовому режиму и, во-

вторых, с отсутствием ответственности работника за результат работы.

Последнее имеет значение для противопос­тавления трудового договора

гражданско-правовому договору подряда.

Общую линию ГК в вопросе о соотношении гражданского и трудового права нельзя

считать достаточно определенной. Для ее уяснения целесооб­разно сравнить эту

линию с той, которая была проведена ГК 64 и Основами гражданского

законодательства 1991 г.

Так, ГК 64 (ст. 2) рассматривал трудовые отношения как такие, кото­рые

регулируются трудовым правом. Основы гражданского законодатель­ства 1991 г.

исходили из самостоятельности трудового и семейного права и вместе с тем

закрепили определенную их связь с правом гражданским. Имеется в виду, что

было признано возможным использовать гражданское законодательство для

восполнения пробелов в праве трудовом.

В п. 3 ст. 2 ГК теперь подчеркивается - на что уже обращалось внима­ние -

недопустимость применения гражданского права к имущественным отношениям,

основанным на административном или ином властном подчи­нении одной стороны

другой. Поскольку указанная норма носит исключи­тельный характер и других

норм применительно к остальным традицион­ным отраслям в ГК нет, можно

предположить, что этот Кодекс распростра­няется и на договоры, традиционно

относимые к некоторым другим отрас­лям, если соответствующие правоотношения

есть основания рассматривать как построенные на началах равенства. По поводу

справедливо отмеченных процитированными выше авторами двух признаков,

действительно прису­щих трудовому договору, можно указать на то, что

необходимость подчи­няться воле другой стороны вполне укладывается в рамки

любого граждан­ско-правового обязательства вообще, гражданско-правового

договора в частности. Имеется в виду, что должник в рамках, определенных

догово­ром, подчиняется воле кредитора. Несомненно, что в трудовом договоре

это подчинение носит более широкий характер. Однако в этой связи заслу­живает

внимания позиция одной из наиболее интересных работ в дорево­люционный

период, посвященных трудовому договору. Имеется в виду книга Л.С. Таля,

который применительно к трудовому договору прямо на­зывал правомочия

работодателя «властью», но это не помешало ему без каких-либо колебаний

последовательно проводить идею гражданско-правовой природы трудового

договора. Не случайно книга автора «Трудо­вой договор» носит подзаголовок

«Цивилистическое исследование».

Не мог бы служить препятствием отнесению трудового договора к числу

гражданских договоров и второй признак, относящийся к риску не­достижения

результата, который не может возлагаться, - и это бесспорно на работника.

В Гражданских кодексах 1922 и 1964 гг. распределение риска было прямо

предусмотрено в самом определении договора подряда. Соответст­венно подрядом

признавался договор, по которому работы выполнялись подрядчиком «за своим

риском». Фактически та же идея нашла отражение в ст. 702 нового Кодекса.

Обязанность подрядчика «выполнить определен­ную работу и сдать ее результат»

означает, что риск, связанный с недости­жением результата, лежит на

подрядчике. Здесь, как и ранее, действует принцип: «нет результата, нет и

оплаты».

Однако, если согласиться с включением трудовых договоров в число гражданских,

нет никакой необходимости в том, чтобы превратить его не­пременно в

разновидность договора подряда. Имеется в виду существова­ние теперь наряду с

подрядом такого же самостоятельного договора - воз-мездного оказания услуг.

Разграничение договоров подряда и возмездного оказания услуг берет начало в

римском праве. Имеется в виду признание в качестве самостоя­тельной

разновидности найма, в частности 1оса1ю-сопо'ис1ю орепз (найма работ,

ставшего подрядом) и 1оса1ю-сопсшс1ю орегагит (найма услуг). Сре­ди ряда

особенностей первого договора можно указать на то, что цель, на которую он

направлен, составляет экономический результат (ориз). Этого признака был

лишен договор услуг. Таким образом, речь шла, с одной сто­роны, о договоре

«найма», предметом которого являлись труд и его резуль­тат, а с другой - о

договоре на оказание услуг, имевшем своим предметом труд как таковой,

лишенный отделенного от него результата. Не случайно именно из договора услуг

выделился личный наем, ставший предшествен­ником того, что в нашем

современном праве рассматривается в качестве особого трудового договора.

На мой взгляд, воссоединение в будущем трудового договора с граж­данским, как

и в целом трудового права с гражданским правом, стало бы одним из важных

шагов на пути формирования подлинно частного права Не затрагивая

существующего набора норм трудового права, оно позволило бы, среди прочего,

добавить к гарантиям, созданным в трудовом праве, не­которые из тех, которые

существуют в праве гражданском В подтвержде­ние можно сослаться лишь на один

пример приравнивание задолженности по заработной плате к обычному гражданско-

правовому долгу открыло бы возможность использовать нормы ГК о возмещении

убытков, а также за­фиксированное в ГК специальное положение об

ответственности по денеж­ным обязательствам, к получившим широкое

распространение случаям не­выплат заработной платы. Во всяком случае трудно

объяснить, почему кре­дитор по обязательству, вытекающему из трудового

договора, должен быть поставлен в худшее положение по сравнению с обычным

гражданско-правовым кредитором.

Глава II. Классификация договоров.

Наиболее значимой для классификации гражданско-правовых договоров является

дихотомия, которая опирается на одно из трех оснований Имеются в виду:

1. распределение обязанностей между сторонам,

2. нали­чие встречного удовлетворения,

3. момент возникновения договор,

Использование указанных оснований позволяет выделить соответственно три пары

договоров:

1. односторонние и двусторонние,

2. возмездные и без­возмездные, а также

3. реальные и консенсуальные.

Двусторонними признаются договоры, в которых каждая из сторон имеет и права,

и обязанности, а односторонними - договоры, в которых у одной из сторон есть

только права, а у другой - только обязанности.

К возмездным относят договоры, которые предполагают получение каждой из

сторон от ее контрагента определенной компенсации, ради кото­рой заключается

договор. Безвозмездными являются договоры, не предпо­лагающие такой

компенсации.

Консенсуальными считают договоры, вступающие в силу с момента достижения

сторонами согласия, а реальными - договоры, которые при­знаются заключенными с

момента, когда на основе соглашения осуществ­лена передача стороной контрагенту

определенного имущества1.

Специфика предмета гражданско-правового регулирования предопре­делила то, что

большинство охватываемых этой отраслью договоров явля­ется двусторонними,

возмездными и консенсуальными.

Из числа выделенных в ГК типов договоров к односторонним отно­сятся главным

образом договоры поручения, дарения, займа, к безвозмезд­ным - договоры

безвозмездного пользования и дарения, к реальным - до­говоры займа,

доверительного управления имуществом, хранения, перевоз­ки грузов.

Приведенное деление не всегда достаточно устойчиво и однозначно. Так, в виде

исключения одни и те же по названию договоры могут при определенных условиях

оказаться в разных группах. Это означает, что под единым наименованием

выступают неодинаковые договоры. Так, хранение, заем и поручение могут быть в

зависимости от достигнутого сторонами соглашения как возмездным, так и

безвозмездным договором, а дарение, финансирование под уступку требований,

безвозмездное пользование, хра­нение - как реальным, так и консенсуальным

договором. Точно так же по­ручение - в принципе односторонний и безвозмездный

договор - может в случае, указанном в ст. 975 ГК, оказаться двусторонним, а

иногда и воз­мездным. Тогда, доверитель обязан не только возместить

поверенному из­держки и обеспечить поверенного средствами, но также выплатить

в пре­дусмотренном договором порядке и размере, вознаграждение.

2.1 Односторонние и двусторонние договоры.

Обязательства контрагентов в двустороннем договоре взаимны. С этим связана

прежде всего единая судьба соответствующих обязательств. Например, если

проданная покупателю индивидуально определенная вещь до ее передачи погибла

вследствие непреодолимой силы (бури, урагана, пожара и т.п. обстоятельств,

подпадающих под признаки «чрезвычайных и непредотвратимых при данных

условиях), то обязательство продавца в си­лу п. 1 ст. 416 ГК прекращается. И

одновременно с ним прекращается обя­зательство покупателя принять и оплатить

стоимость соответствующей вещи. Точно так же, если постановлением

Правительства РФ запрещены к вывозу за границу определенные товары,

составляющие предмет внешне­торгового контракта, недействительным признается

весь контракт, а тем самым обязательства и того и другого контрагента.

Деление договоров на односторонние и двусторонние определенным образом

связано со ст. 328 ГК, посвященной встречному исполнению. Ука­занная статья

заменила собой ст. 177 ГК 64 («Исполнение взаимных обя­занностей по

договору»). Эта последняя предусматривала, что взаимные обязанности по

договору должны исполняться одновременно, если из зако­на, договора, из

существа обязательства не вытекает иного. Авторы ком­ментария к этой статье

единодушно ставили знак равенства между делени­ем договоров на взаимные и не

являющиеся таковыми, с одной стороны, а также на одно- и двусторонние - с

другой.

Действующий Граждан­ский кодекс заменил признак «взаимности» «встречностью».

Этот послед­ний признак является более удачным, ибо совпадение во времени

исполне­ния обеими сторонами на практике вообще встречается крайне редко. Едва

ли не единственными являются случаи оплаты товаров, работ и услуг в ма­газине.

Смысл «встречности», как справедливо подчеркивает В.В. Витрян-ский, состоит в

том, что имеется в виду «такое исполнение, которое должно производиться одной

из сторон лишь после того, когда другая сторона ис­полнила свое обязательство»

1. Таким образом, действующий Гражданский кодекс, заменив признак

«взаимности» «встречностью», сохранил в своей основе содержание

соответствующего понятия2.

Условия действия ст. 328 ГК выделены в ее п. 1. Он признает встречным

исполнение обязательства одной из сторон, которое в соответ­ствии с договором

обусловлено исполнением своих обязательств другой стороной.

Рамки указанной статьи охватывают и ситуации, которые включались в ст. 177 ГК

64, а еще ранее - в ст. 139 ГК 22: в двустороннем договоре ка­ждая из сторон

вправе отказывать другой в удовлетворении до получения встречного

удовлетворения, если из закона, договора или существа право­отношения не

следует обязанность одной стороны исполнить свое обяза­тельство раньше

другой. Указанный общий принцип детализируется че­тырьмя нормами ст. 328 ГК:

а) при непредоставлении обязанным контрагентом обусловленного до­говором

исполнения обязательства либо при наличии обстоятельств, кото­рые очевидно

свидетельствуют о том, что исполнение не будет предостав­лено в установленный

срок, стороне дается право приостановить исполне­ние своего обязательства или

отказаться от исполнения, потребовав возме­щения убытков (п. 2);

б) при частичном неисполнении (исполнении не в полном объеме) сторона,

обязанная предоставить встречное удовлетворение, может приос­тановить

исполнение либо отказаться от исполнения только в части, кото­рая

соответствует тому, что не было предоставлено (п. 2);

в) последствия, указанные в п. 2, наступают также при условии, если самое

нарушение еще не произошло, но налицо обстоятельства, которые, очевидно,

свидетельствуют о том, что исполнение не будет предоставлено в установленный

срок (п. 2);

г) если встречное исполнение все же было произведено, то сторона, которая

поступила подобным образом (исполнила обязательство, несмотря на допущенное

контрагентом нарушение), сохраняет право требовать встречного исполнения (п.

3).

Приведенные нормы ст. 328 действуют, если законом или договором не

предусмотрено иное (п. 4 ст. 328 ГК).

Типичный случай применения ст. 328 ГК содержится в п. 1 ст. 719 ГК, которая

предоставила подрядчику право при определенных условиях не приступать к

работе, а начатую работу приостановить. В примерный пере­чень оснований для

этого оказались включенными: непредоставление ма­териала, оборудования,

технической документации или подлежащей пере­работке (обработке) вещи; при

этом особо выделено то обстоятельство, что все такие действия должны служить

препятствием подрядчику для испол­нения договора. Вслед за ст. 328 ГК в п. 1

ст. 719 ГК содержится указание на то, что не приступать к работе или,

приступив, приостановить ее подрядчик вправе даже и тогда, когда возникли

обстоятельства, очевидно свидетельствующие о том, что предусмотренные в

договоре действия заказчик не сможет осуществить.

Особенность рассматриваемой ситуации состоит в том, что при ней неисполнение

обязательства одной из сторон само по себе создает невоз­можность исполнения

для ее контрагента. Однако ст. 328 ГК имеет и более широкое применение. Это,

в частности, подтверждают и другие имеющие­ся в разных главах отсылки к

указанной статье.

Примером может служить ст. 569 ГК. Она предусматривает на случай когда в

соответствии с договором сроки передачи обмениваемых товаров не совпадают,

применение ст. 328 ГК. Последнее означает, естественно, право любой стороны

при условии, если контрагент в устанавливаемый договором срок не передает

обусловленный договором товар, в свою оче­редь, задержать исполнение

обязанности по встречной передаче товаров или даже расторгнуть договор и

потребовать возмещения убытков.

Пункт 2 ст. 487 ГК рассматривает как встречное исполнение и соот­ветственно

предполагает при его ненадлежащем характере наступление указанных в ст. 328

ГК последствий того, что нарушена обязанность поку­пателя осуществить

предварительную оплату, если такая обязанность (оп­латить товары полностью

или частично до передачи продавцом товара) предусмотрена договором.

Аналогичные последствия влечет за собой си­туация, при которой реализующий

товары в кредит продавец в действи­тельности не передал их (п. 2 ст. 488 ГК).

Специальные случаи реализации принципов, закрепленных в ст. 328 ГК,

содержатся и в статьях об отдельных видах подряда и подрядоподоб-ных

договоров. Так, применительно к договорам подряда на выполнение проектных и

изыскательских работ выделена необходимость передачи за­казчиком задания на

проектирование, а также иных исходных данных (п. 1 ст. 759 ГК). Договором на

выполнение научно-исследовательских, конст­рукторских и технологических работ

на заказчика возлагается предостав­ление необходимой информации, а если это

предусмотрено договором, то также согласование с подрядчиком технико-

экономических параметров или тематики работ (п. 2 ст. 774 ГК).

Статья 328 ГК допускает определенные отступления от содержащихся в ней норм в

законе или договоре. Такие отступления могут выразиться, в частности, в

расширении круга возможных последствий нарушения преду­смотренных в ней

обязательств. Например, п. 4 ст. 488 ГК («Оплата товара, переданного в

кредит») помимо отсылки к ст. 328 ГК содержит дополни­тельное указание на

право продавца потребовать от неаккуратного покупа­теля возврата неоплаченных

товаров, а также (если иное не предусмотрено ГК или договором) выплаты

процентов за просроченную оплату в размере ставки рефинансирования

Центрального банка РФ (ст. 395 ГК). Начальным

моментом исчисления соответствующих процентов служит день, когда то­вар

должен был быть поставлен, а когда на этот счет есть указание в дого­воре -

день передачи товара продавцом. Завершается начисление процен­тов в день

фактической оплаты. Наконец, соответствующий товар (если иное не

предусмотрено договором) признается на все время до его оплаты находящимся в

залоге.

В равной мере специальными мерами могут быть сужены последствия применения

соответствующей статьи. Речь идет, в частности, о санкциях, связанных с

несвоевременной оплатой товара, который продан с рассроч­кой платежа.

Особый случай встречного исполнения предусмотрен в п. 2 ст. 489 ГК. Имеется в

виду ситуация, которая может возникнуть при оплате товара в рассрочку.

Соответствующая диспозитивная норма предоставляет продав­цу право на случай,

если покупатель не произвел в установленный срок очередного платежа за товар,

который был не только продан, но и передан покупателю, отказаться от

исполнения договора и потребовать возврата проданного товара. При этом,

однако, указанная статья содержит сущест­венное ограничение: соответствующее

право принадлежит продавцу только при условии, если сумма платежей, которые

должен был произвести поку­патель, превышает половину цены товаров.

Совершенно очевидно, что ука­занная норма призвана осуществлять защиту

интересов покупателя как слабой стороны в договоре.

Следует обратить внимание на то, что ст. 328 ГК определенным обра­зом

конкурирует со ст. 451 ГК. Последняя предусматривает, в частности, общие

основания изменения и расторжения договора. Статья 328 ГК, на наш взгляд,

является специальной нормой по отношению к ст. 451 ГК. Это выразилось, в

частности, в том, что для применения ст. 328 ГК в охвачен­ных ею ситуациях

нет необходимости ссылаться на то, что соответствую­щие нарушения были

«существенными». Вместе с тем ст. 451 ГК имеет более широкую область

применения, поскольку «существенные нарушения договора второй стороной» могут

иметь место и со стороны кредитора. Имеются в виду случаи нарушения

кредиторской обязанности. О некото­рых из них идет речь в ст. 406 ГК. Имеется

в виду, что п. 2 указанной ста­тьи ГК предусматривает санкции в пользу

должника на случай отказа кре­дитора от принятия исполнения или несовершения

кредитором действий, предусмотренных законом, иными правовыми актами,

договором либо обычаями делового оборота, до совершения которых должник не

мог ис­полнить свое обязательство. Имеется в виду требовать возмещения

убыт­ков, а по денежному обязательству не платить проценты, если

неисполне­ние обязанности представляет собой «его существенное нарушение», не

только в дву-, но и в одностороннем договоре. Это дает основание требовать

устранения последствий, указанных в ст. 451 ГК (помимо возмещения убытков,

также расторжения или изменения договора).

2.2 Возмездные и безвозмездные договора.

Разграничение возмездных и безвозмездных договоров носит легаль­ный характер.

Ему посвящена ст. 423 ГК. Указанная статья проводит раз­личие между обоими

видами договоров в зависимости от того, должна ли получить сторона плату или

иное встречное предоставление за исполнение своих обязанностей (возмездный

договор), либо она не вправе претендо­вать на это (безвозмездный договор)

1. Статья 423 ГК (п. 3) содержит пре­зумпцию в пользу того, что заключенный

сторонами договор является возмездным. Иное, т.е. безвозмездность договора,

должно быть предусмотрено законом, другими правовыми актами, содержанием или

существом договора.

Следует отметить, что сама презумпция возмездности договоров явля­ется частью

общего правила, от которого могут быть сделаны отступления, помимо самого

договора, и в специальных нормах. Например, поручение предполагается

безвозмездным и соответственно обязанность доверителя оплатить вознаграждение

поверенному возникает лишь при условии, если это предусмотрено законом, иным

правовым актом или договором (п. 1 ст. 972 ГК). Таким же безвозмездным

признается хранение в гардеробе ор­ганизации, при этом исключение возможно

только при наличии иного в договоре сторон или иное обусловлено при сдаче

вещи (п. 1 ст. 924 ГК).

Возмездность или соответственно безвозмездность договора вытека­ют, как

правило, из легального определения. В некоторых случаях при от­сутствии

прямой записи в соответствующей статье ГК законодатель вклю­чает

дополнительно для внесения полной ясности указание на возмездность договора.

Так, например, п. 3 ст. 685 ГК предусматривает, что договор под­найма

применительно к жилищному найму всегда возмезден.

Пункт 1 ст. 572 ГК устанавливает, что к договору дарения, который

предусматривает встречную передачу вещи или права либо встречное

обя­зательство, применяются нормы п. 2 ст 170 ГК. Это означает признание

такого договора притворной сделкой. Однако приведенное правило имеет более

общий характер. Так, притворным является любой договор, который вместо

соответствующего безвозмездного поименованного договора скон­струирован как

возмездный или безвозмездный вместо возмездного (агент­ский договор с

указанием на отсутствие у стороны, названной агентом, права на получение

вознаграждения). Соответственно к таким договорам должны применяться нормы

общей части обязательственного права, аналогия закона и аналогия права.

Исключения составляют случаи, когда зако­нодатель регулирует два договора,

отличающихся один от другого воз-мездностью. Так, например, если в договоре,

названном «договором без­возмездного пользования», содержится условие о

встречном удовлетворе­нии в какой бы то ни было форме, к такому договору, с

учетом действия п. 2 ст. 170 ГК, будут применены нормы договора аренды.

Деление договоров на возмездные и безвозмездные влечет за собой различные

правовые последствия, включая и такие, которые находятся за рамками

обязательственного права. Так, удовлетворение виндикационного иска,

адресованного добросовестному приобретателю, зависит от того, был ли

послуживший основанием возникновения права владения договор воз-мездным или

безвозмездным1.

Возмездность или безвозмездность договора влияют в ряде случаев на основания

ответственности сторон. В виде общего правила хранитель дол­жен принять все

предусмотренные договором меры, чтобы обеспечить со­хранность переданной на

хранение вещи. В то же время в безвозмездном договоре критерием для

определения границ ответственности служит тре­бование заботиться о принятой

на хранение вещи не менее чем о своей (см. п.2иЗст. 891ГК).

Возмездность не означает и даже не предполагает в виде общего пра­вила

непременно эквивалентного предоставления обеих сторон. Последст­вия

отсутствия эквивалентности, и то в указанных в ней пределах, преду­смотрены,

в частности, в ст. 179 ГК. Речь идет о признании сделки недей­ствительной как

кабальной. Под последней подразумевается сделка, кото­рую лицо вынуждено было

совершить вследствие стечения тяжелых об­стоятельств, притом на крайне

невыгодных для себя условиях. Для наступ­ления указанных в той же статье

последствий необходимо, чтобы вторая сторона такими тяжелыми обстоятельствами

воспользовалась.

2.3 Реальные и консенсуальные договора.

В основе разграничения договоров реальных и консенсуальных лежит признание

правообразующим фактом либо самого соглашения (консенсу-альный договор), либо

основанной на соглашении передачи вещи или ино­го имущества (реальный

договор).

Деление договоров на реальные и консенсуальные теперь опирается на

соответствующее указание в ГК. Речь идет о ст. 433 Кодекса. Имея в виду

консенсуальные договоры, п. 1 указанной статьи подчеркивает, что договор

признается заключенным в момент получения тем, кто отправил оферту, акцепта.

Именно данный момент рассматривается как юридиче­ский факт, необходимый и

достаточный для признания возникновения ме­жду сторонами правовой

(договорной) связи. В отличие от п. 1, п. 2 данной статьи столь же явно имеет

в виду реальные договоры. Соответственно им предусмотрено, что в случаях,

когда для заключения договора необходима также передача имущества, договор

считается заключенным с момента его передачи. Содержащаяся там же отсылка к

ст. 224 ГК должна подтвердить, что речь идет прежде всего о передаче вещи, но

есть все основания пола­гать, что в такой же мере это относится и к передаче

прав.

Сравнение п. 1 и п. 2 ст. 433 ГК позволяет сделать вывод о легальной

презумпции в пользу консенсуальности договора. Появление такой пре­зумпции

объясняется тем, что консенсус - минимум необходимого для до­говора, а

передача вещи - дополнение к нему, необходимое лишь для опре­деленных видов

(типов) договоров. Так же как это имеет место в отноше­нии пар «возмездный -

безвозмездный» или «односторонний - двусторон­ний», контрагенты не могут по

собственной инициативе трансформировать договор, который в соответствии с

законом является консенсуальным, в реальный договор либо, наоборот, реальный

в консенсуальный. Если они все же поступят подобным образом, то выйдут за

рамки соответственно выде­ленного в ГК, ином законе либо другом правовом акте

договора и к отноше­ниям сторон должны применяться статьи общей части

обязательственного права, нормы, применяемые в порядке аналогии закона и

аналогии права.

Конструирование того или иного договора как реального или, напро­тив,

консенсуального зависит от того, в чем выражается интерес каждой из сторон и

какова соответственно цель договора, которая в общем виде пред­ставляет собой

сумму интересов контрагентов. Если данная цель состоит в получении вещи, в

работе или в услуге и соответственно в вознаграждении, указанное действие (по

передаче вещи, выполнению работ, уплате возна­граждения или оказанию услуг)

становится предметом договора. И тогда законодатель формирует договор как

консенсуальный. В остальных случаях, когда предметом договора служит

совершение определенных действий по отношению к имуществу, законодатель

выбирает модель реального договора.

Поскольку реальный договор предполагает выражение воли плюс дей­ствие - передачу

имущества, возникает необходимость определить, какие последствия наступят, если

сторона после выражения согласия не передаст имущество. Естественно, что

предъявлять требования о передаче имущест­ва к ней нельзя, поскольку договор в

подобных случаях признается незаключенным. Таким образом, речь идет о

незавершенном юридическом со­ставе. Следует, очевидно, согласиться с О.А.

Красавчиковым, что «юриди­ческие последствия наступают только при наличии всех

юридических фак­тов соответствующего юридического состава. Созданная отдельными

юри­дическими фактами незавершенного состава возможность движения кон­кретного

правоотношения сама по себе, как и факты ее создающие, юриди­ческого значения

не имеет»1.

Необходимо, однако, отличать случаи незавершенного юридического состава от

тех, при которых юридические факты, составляющие неполный юридический состав,

одновременно являются достаточными для возникно­вения определенных прав и

обязанностей. Такая ситуация складывается при условии, что реальному договору

предшествует договор консенсуаль-ный, имеющий значение предварительного. В

частности, это может быть договор о заключении договора займа в будущем,

который в свое время был выделен специально в ГК 22 (ст. 218 и 219),

навигационный договор на речном транспорте и др.

В связи с разграничением договоров на реальные и консенсуальные возник вопрос

о возможности еще одного деления: на каузальные и абст­рактные. Имея в виду,

что к первым (каузальным) будут отнесены догово­ры, зависящие, а ко вторым

(абстрактным) - не зависящие от наличия их основания; такое деление

последовательно проводилось и проводится все­ми, кто занимается

классификацией сделок.

И все же, на мой взгляд, деление на консенсуальные и реальные дого­воры не

всегда оказывается достаточным. Речь идет о том, что существуют такие

договоры, в которых цель представляет собой их составной элемент. При этом

цели придается такое значение, что ее недостижение или, что то же,

отступление от цели, предусмотренной в договоре, является достаточ­ным

основанием для признания договора незаключенным.

В этом случае имеет значение сопоставление ст. 812 ГК и п. 3 ст. 821 ГК. Если

в первой из них речь идет об оспаривании договора займа по без­денежности

(деньги или другие вещи в действительности не переданы или переданы в меньшем

размере), то во втором об оспаривании вследствие того, что указанная цель

договора не сможет быть достигнута (заемщик на­рушил предусмотренную

кредитным договором обязанность целевого ис­пользования кредитов). В обоих

случаях в результате решения суда договор (займа или кредитный) не будет

считаться заключенным. Различие выража­ется лишь в том, что в первой ситуации

договор с самого начала признается незаключенным, а при второй - он

утрачивает силу на будущее время.

2.4 Меновые и рисковые договоры.

С принятием нового ГК, существенно расширившего круг урегулиро­ванных им

договоров, возникла необходимость провести такое же дихото­мическое деление в

рамках одной определенной группы. Речь идет о деле­нии возмездных договоров на

«меновые» и «рисковые» («алеаторные»). В отличие от возмездных, «меновых»

договоров, к «рисковым» относятся договоры, которые отличаются тем, что в них,

по утверждению К.П. Победоносцева, «по цели и намерению стороны конечный

результат договора, материальная ценность его поставлены в зависимость от

события совер­шенно неизвестного или случайного или только вероятного, так что

при заключении его совершенно неизвестно, которая сторона в конечном результате

выиграет, получит выгоду»1. Эти договоры

(часть из них состав­ляли проводимые государством лотереи) имели место и ранее.

В Кодексе они появились лишь в 1994 г. Речь идет о гл. 58 Кодекса - «Проведение

игр и пари».

Правовое регулирование игр и пари осуществлялось уже в Древнем Риме. Еще тогда

подобное регулирование в тех или иных формах и объеме выражало в целом

негативное отношение к играм и пари со стороны госу­дарства, которое

проявлялось в установлении разного рода ограничений. В частности, наказание за

игры и пари было отменено только при Юстиниа­не. Но и после того выигрыши

рассматривались как приобретение имуще­ства по недействительной сделке.

Единственным видом разрешенных игр были связанные с тем, что впоследствии

получило название спортивных состязаний2

.

Различного рода ограничения дошли до нашего времени. Во всяком случае, когда

Комиссия по разработке проекта Гражданского Уложения России перед революцией

готовила материалы к книге 5, посвященной обя­зательственному праву, она

обратила внимание на то, что законодательства всех стран делятся на два вида: в

одних игры и пари полностью запрещены, а в других только подвергаются

ограничениям. Так, в самой дореволюци­онной России (том X, часть I Свода

законов гражданских) признавались ничтожными займы «по игре и для игры»,

заключенные с ведома заимо­давца (ст. 2014). Таким образом, под защитой закона

могли быть только займы, выданные заимодавцем, который не знал, для какой цели

берет у него деньги заемщик3.

Негативное в целом отношение к играм и пари сохраняет в значитель­ной мере и

действующий Кодекс. Из ст. 1062 и 1063 ГК следует, что игры и пари считаются

действительными сделками только в случаях, прямо преду­смотренных приведенными

статьями, и соответственно только в этих слу­чаях подлежат защите

4. Общим же правилом является признание и игр, и пари обстоятельствами, с

которыми не может быть связано возникновение прав и обязанностей у сторон.

Исключение составляют лотереи, тотализаторы и иные игры, проводимые

государством и муниципальным образова­нием или по их разрешению. Для таких

случаев установлена эффективная зашита интересов участников игры - тех, кто

противостоит организаторам игр (ст. 1063ГК).

Специфика алеаторных сделок состоит в том, что и при играх, и при пари в

зависимости от наступления или ненаступления установленного обстоятельства

выигрывает одна сторона, а проигрывает другая. Все дело в том, какая из

сторон окажется в той или иной позиции. По своей конструк­ции алеаторные

договоры - разновидность условных сделок. Как и в иных условных сделках,

возникновение прав и обязанностей поставлено здесь в зависимость от

обстоятельства, относительно которого неизвестно, насту­пит ли оно. При этом

к разрешенным алеаторным сделкам, аналогично дру­гим условным сделкам, должен

применяться п 3 ст. 157 ГК. Из него выте­кает, что, когда наступлению условия

(«выпал выигрыш») недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой это

невыгодно (имеется в виду органи­затор игр и пари), условие признается

наступившим. И напротив, если насту­плению условия недобросовестно

содействовала сторона, которой наступле­ние условия выгодно (участник),

условие признается не наступившим.

Заключение.

Договор выступает важнейшим средством инди­видуального правового

регулирования имущественных и неимущественных отношений. Он ведет к

установ­лению юридической связи между участниками.

Еще в Древней Руси было слово «уговор», превра­тившееся впоследствии в

«договор», и его синоним «ряда». Эти слова до сих пор сохранились в

поговор­ках: «Уговор дороже денег», «Не было бы ряду, не было бы и спора».

Сами того не ведая, мы заключаем договоры буквально ежедневно. Если верно,

что раз­ные науки имеют разное представление о жизни, по­жалуй, юрист мог бы

с полным основанием сказать: «Жизнь человека — непрерывное заключение

бесчис­ленного множества договоров». Договор представляет собой одно из самых

уни­кальных правовых средств, в рамках которого инте­рес каждой стороны, в

принципе, может быть удов­летворен лишь через удовлетворение интереса другой

стороны.

Это и порождает общий интерес сторон в заключе­нии договора. Именно договор,

основанный на вза­имной заинтересованности сторон, способен обеспе­чить такую

организованность, порядок и стабильность в экономическом обороте, которых

невозможно до­биться с помощью самых жестких административно-правовых

средств.

Договор — это наиболее оперативное и гибкое сред­ство связи между

производством и потреблением.

В силу этого именно договорно-правовая форма способна обеспечить необходимый

баланс между спро­сом и предложением, насытить рынок теми товара­ми, в

которых нуждается потребитель.

Договор позволяет участникам экономического оборота отчуждать излишние или

ненужные им ма­териальные ценности, получая взамен их соответству­ющий

денежный эквивалент или необходимые им материальные блага в натуральной

форме.

С помощью договора у граждан и юридических лиц формируется уверенность в том,

что их предприни­мательская деятельность будет обеспечена всеми не­обходимыми

материальными предпосылками, а результаты предпринимательской деятельности

найдут признание у потребителей и будут реализованы. Та­кая уверенность, в

свою очередь, способствует разви­тию производственной сферы.

С помощью договора совершенствуется и процесс распределения произведенных в

обществе материаль­ных благ, поскольку договор позволяет доставить

произведенный продукт тому, кто в нем нуждается.

Договор обеспечивает эффективный обмен произ­веденными и распределенными

материальными бла­гами в случае изменения потребностей участников

экономического оборота.

Эти и многие другие качества договора с неизбеж­ностью обусловливают усиление

его роли и расшире­ние сферы применения по мере перехода к рыночной

экономике.

Библиография.

1. Гражданский кодекс Российской федерации (часть вторая); от

26.01.96 № 14 ФЗ. С последующими изменениями и дополнениями.

2. Собрание актов Президента и Правительства Российской

Федерации, 1994 г., № 6, ст. 436.

3. Государственные аналитические доклады 1997-1999 г. г.

4. «Ваш налоговый адвокат. Советы юристов» под ред. Пепеляева

С.Г., М., 1997 г.

5. Гражданский кодекс Российской Федерации. - СПб.: НИЦ

”Альфа”, КИФ ”Равена”, 1994.

.

6. Судебная практика по гражданским делам. 1993-1996. С. 212-213

7. Витрянский В.В Новые типы гражданско-правовых договоров //

Закон. 1996. №6. С. 91

8. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. № 3.

С. 4.

9. О роли норм антимонопольного законодательства см .

Предпринимательское пра­во: Курс лекций / Под ред. Н.И. Клейн. М.: Юрид.

лит.. С. 235 и ел.

10. Закон «О естественных монополиях» // Собрание

законодательства Российской Федерации 1995. № 34. Ст. 3426.

11. Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1996.

№ 9. С. 18.

12. Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 7.

Ст. 700.

13. Постановление Правительства Российской Федерации от 21 мая

1996г. (См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. №22.

Ст 2698).

14. Комментарий к Федеральному закону «О международных

договорах Россий­ской Федерации» / Отв. ред. В.П. Звеков и Б.И. Осминин. М.:

Спарк, 1996. С. 96.

15. Шершеневич ГФ. Учебник русского гражданского права. Т. 2.

С. 82. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч. III: Договор и

обязательство. СПб., 1896. С. 341

16. Дернбург Г. Указ. соч. С. 34.

Сокращения

РФ – Российская Федерация

ГК – Гражданский Кодекс

ст. - статья

п. – пункт

др. - другое, другие

г. – года

[1] О системном характере норм, посвященных

защите прав потребителей, см.. Лев-шина Т Л Основы законодательства о

защите прав потребителей: Курс лекций. М.: Юрид. лит. С. 3 и ел.

[2] См.: Ведомости Российской Федерации.

1992. № 15. Ст. 776; с изменениями -Собрание законодательства Российской

Федерации. 1996. № 3. Ст. 140.

[3] См.: Собрание актов Российской Федерации. 1993. № 25. Ст. 2363.

1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1993. № 43. Ст. 4092.

1 О роли норм антимонопольного

законодательства см . Предпринимательское пра­во: Курс лекций / Под ред. Н.И.

Клейн. М.: Юрид. лит.. С. 235 и ел.

1 Статья 426 ГК предусмотрела эффективный

механизм действия ука­занных в ней мер. В частности, речь идет о том, что

возможности для суда отказаться удовлетворить соответствующий иск ограничены

только одной ситуацией: организация не имела возможности предоставить

потребителю

См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1997. № 2. С. 88.

2 См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1996. № 9. С. 18

1 См.: Витрянский В.В Новые типы

гражданско-правовых договоров // Закон. 1996. №6. С. 91.

1 См.: Судебная практика по гражданским делам. 1993-1996. С. 212-213.

1 См • Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. № 3. С. 4.

1 Тотьев К. Публичный договор // Хозяйство и право. 1995. № 6. С. 3

1 См.: Собрание законодательства

Российской Федерации. 1996. № 3. Ст. 194. 2 См. там же. 1993. № 40.

Ст. 3752.

2 См. там же. 1997. № 18. Ст. 2153

3 См. там же 5 См. там же. № 34. Ст. 3979

1 Витрянскш В В. Новые типы

гражданско-правовых договоров // Закон. 1995. № 6. С 93

2 Закон «О естественных монополиях» //

Собрание законодательства Российской Федерации 1995. № 34. Ст. 3426.

1 См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1996. № 9. С. 18.

1 Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1996. № 9. С. 18.

1 См Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 47. Ст. 4471.

1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 29. Ст. 2757

2 См.: Комментарий к Федеральному закону

«О международных договорах Россий­ской Федерации» / Отв. ред. В.П. Звеков и

Б.И. Осминин. М.: Спарк, 1996. С. 96.

1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 7. Ст. 700.

2 Утвержден Постановлением Правительства

Российской Федерации от 21 мая 1996г. (См.: Собрание законодательства

Российской Федерации. 1996. №22. Ст 2698).

1 Нуртдинова А.Ф , Чиканова Л.А.

Соотношение трудового и нового гражданского законодательства. Институт

законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской

Федерации. Новый Гражданский кодекс Российской Федерации и отраслевое

законодательство

1 Примером широкого понимания

«имущества» применительно к характеристике договора как реального может служить

«доверительное управление». Его реальный характер выражается в необходимости

передать в управление предварительно раз­личного рода объекты, включая, наряду

с недвижимостью, самые разнообразные права (ст. 1013 ГК). Не случайно в свое

время В. Голевинский полагал, что приме­нительно к понятию «реальный договор»

следует из всего многообразного значения слова гез выбрать не вещь, а действие

(Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. Варшава, 1872. С.

39.).

1 Комментарий части второй Гражданского

кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М., 1996 С. 282. С этой

точки зрения интерес представляет де­ло, возникшее в связи с неоплатой АОЗТ

госплемзаводу стоимости поставленного молока и пени за несвоевременную оплату.

Арбитражный суд, сославшись на встречный характер обязательств сторон

(поставить и оплатить), удовлетворил иск только в части, относящейся к основной

сумме долга. Президиум Высшего Арбит­ражного Суда Российской Федерации счел

неправильным применение ст. 328 ГК, указав на то, что встречными можно было бы

считать соответствующие обязатель­ства только при условии, что предполагалась

предоплата. Имеется в виду, что обя­занности поставить противостояла

обязанность заранее оплатить (см.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской

Федерации. 1997. № 4. С. 53-54).

2 Взаимность выделялась в составе

двусторонних договоров, в частности, в: Совет­ское гражданское право: Учебник /

Под. ред. Я.А. Куника и В.А. Язева. М.: Юрид. лит., 1978. С. 145.

Все же более распространенной до последнего времени была точка зрения, в

си­лу которой двухсторонние и взаимные договоры отождествлялись (см.,

например: Советское гражданское право / Под ред. А. А. Пушкина. Вища школа,

1977. С. 394; Советское гражданское право / Под ред. Ю.Х. Калмыкова и В. А.

Тархова. М., 1985. С. 456).

Одним из немногих, кто связывал взаимность с делением договоров на возмезд-ные и

безвозмездные, был С И Вильнянский (Вшьнянскип С И. Указ. соч. С. 309).

Такую же позицию занимает О.Н. Садиков (Комментарий к Гражданскому кодексу

Российской Федерации. М.: Юринформ, 1995. С. 342).

1 А Ю Кабалкин обратил внимание на

«неточность» формулировки п. 2 ст 423 ГК полагая, что она не охватывает

реальных договоров. В действительности, она отно­сится и к этим договорам:

договор перевозки грузов - возмездный, ибо отправитель обязуется оплатить (ст.

785), а дарение- безвозмездный, ибо на одаряемом не мо­жет лежать встречная

обязанность

1 В соответствии с п. 2 ст. 302 ГК, если

имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его

отчуждать, собственник вправе истребовать такое имущество во всех случаях.

1 Шершеневич ГФ. Учебник русского гражданского права. Т. 2. С. 82.

1 Победоносцев К.П. Курс

гражданского права. Ч. III: Договор и обязательство. СПб., 1896. С. 341

2 См..ДернбургГ. Указ. соч. С. 34.

3 См.. Свод законов гражданских / Составитель И.М. Тютрюмов. С. 1200-1201.

4 В соответствии со ст. 1062 ГК

требования граждан и юридических лиц, связанные с организацией игр и пари,

подлежат судебной защите только в случаях, когда уча­стник игр и пари

действовал под влиянием обмана, насилия, угрозы или злонаме­ренного соглашения

их представителя с организатором игр или организатор игр не выполнил

обязанности выплатить выигрыш в предусмотренных условиями игр | мере, форме и

срок.