Контрольная: Проблема смысла жизни
Контрольная: Проблема смысла жизни
УРАЛЬСКИЙ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
АКАДЕМИИ ТРУДА И СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
КАФЕДРА ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по курсу: Философия
На тему: «Проблема смысла жизни».
Выполнила студентка заочного отделения
факультета ''Менеджмент организации''
группа МЗ-302
Иванова Лилия Анатольевна
ЧЕЛЯБИНСК 2004-2005
Содержание:
1. ПРОБЛЕМА СМЫСЛА ЖИЗНИ В ТВОРЧЕСТВЕ В.СОЛОВЬЕВА, З.ФРЕЙДА. 4
1.2. Проблема смысла жизни по В.С.Соловьеву. 4
2.2. Проблема смысла жизни по З.Фрейду. 7
2. Проблема смысла жизни по В. Франклу. 11
3. Пессимистические взгляды на смысл жизни. 14
ВВЕДЕНИЕ.
Осознание того, что человек живет лишь один раз и смерть неизбежна, со всей
остротой выдвигает перед ним вопрос о смысле жизни. Проблема смысла жизни важна
для каждого человека. Прав Ницше, утверждая, что "Если есть Зачем жить,
можно вынести почти любое Как".
Безусловно, правы многие современные философы, утверждая, что выбор смысла
жизни зависит от многих факторов - объективных и субъективных. К объективным
факторам следует отнести социально-экономические условия, сложившиеся в
обществе, функционирующую в нем политико-правовую систему, господствующее в
нем мировоззрение, сложившийся политический режим, состояние войны и мира и
т.д. Значительную роль в выборе смысла жизни играют и субъективные качества
личности - воля, характер, рассудительность, практичность и т.д.
В античной философии наблюдаются различные решения данного вопроса. Сократ
смысл жизни видел в счастье, достижение которого связано с добродетельной
жизнью, трепетным отношением к законам, принятым государством, знанием
нравственных понятий; Платон - в заботах о душе; Аристотель - в стремлении
стать добродетельным человеком и ответственным гражданином; Эпикур - в
достижении личного счастья, покоя и блаженства; Диоген Синопский - во
внутренней свободе, презрении к богатству; Стоики - в покорности судьбе.
Такое же многообразие точек зрения наблюдается и на других этапах развития
европейской философии. Кант видел смысл жизни в следовании принципам
нравственного долга, Фейербах - в стремлении к счастью на основе всеобщей
любви людей друг к другу, Маркс - в борьбе за коммунизм, Ницше - в “воле к
власти”, английские философы XIX века Бентам, Милль - в достижении выгоды,
пользы, успеха.
1. ПРОБЛЕМА СМЫСЛА ЖИЗНИ В ТВОРЧЕСТВЕ
В.СОЛОВЬЕВА, З.ФРЕЙДА.
1.2.
Проблема смысла жизни по В.С.Соловьеву.
Есть ли вообще у нашей жизни какой-нибудь смысл?
Если есть, то имеет ли он нравственный характер, корениться ли он в
нравственной области? И если да, то в чем он состоит, какое будет ему полное
и верное определение?
Одни отрицают у жизни всякий смысл, другие считают, что смысл жизни не имеет
ничего общего с нравственностью, что он вовсе не зависит от наших должных и
добрых отношений к Богу, к людям, ко всему миру, третьи, признавая значение
нравственных норм для жизни, дают им весьма различные определения.
Между отрицателями жизненного смысла есть люди серьезные: это те, которые
свое отрицание завершают делом - самоубийством; и есть несерьезные,
отрицающие смысл жизни лишь посредством рассуждений и целых мнимофилософских
систем.
Когда теоретический пессимист утверждает, что жизнь есть зло и страдание, то
он этим выражает свое убеждение, что жизнь такова для всех, но если для всех,
то значит, и для него самого, а если так, то на каком же основании он живет и
пользуется злом жизни, как если бы оно было благом? Ссылаются на инстинкт,
который заставляет жить вопреки разумному убеждению, что жить не стоит.
Ссылка бесполезная, потому что инстинкт не есть внешняя сила, механически
принуждающая к чему-нибудь: инстинкт проявляется в самом живущем существе,
побуждая его искать известных состояний, кажущихся ему желанными или
приятными. И если, благодаря инстинкту, пессимист находит удовольствие в
жизни, то не подрывается ли этим самое основание для его мниморазумного
убеждения, будто жизнь есть зло и страдание?
Если возможным решающим побуждением к жизни признается только перевес
ощущений удовольствия над ощущением страдания, то для огромного большинства
человечества такой перевес оказывается фактом: эти люди живут, находя что
стоит жить. И к их числу принадлежат и те теоретики пессимизма, которые,
рассуждая о преимуществах небытия, на деле отдают предпочтение какому ни на
есть бытию.
Другие пессимисты - серьезные, то есть самоубийцы, со своей стороны тоже
невольно доказывают смысл жизни. Речь идет об убийцах сознательных, владеющих
собой и кончающих жизнь из разочарования или отчаяния. Они предполагали, что
жизнь имеет такой смысл, ради которого стоит жить, но, убедившись в
несостоятельности этого, они лишают себя жизни. Что мы находим в сущности
всякого самоубийства: совершается в жизни не то, что должно в ней
совершаться, следовательно, жизнь не имеет смысла и жить не стоит. Факт
несоответствия между произвольным требованием страстного человека и
действительностью принимается за выражение какой-то враждебной судьбы, за
что-то мрачно-бессмысленное, и не желая подчиняться этой слепой силе, человек
убивает себя.
Следовательно, выходит, что разочарованный и отчаявшийся самоубийца
разочаровался и отчаялся не в смысле жизни, а как раз наоборот – в своей
надежде на бессмысленность жизни: он надеялся на то, что жизнь будет идти,
как ему хочется, будет всегда и во всем лишь прямым удовлетворением его
слепых страстей и произвольных прихотей, то есть будет бессмыслицей, – в этом
он разочаровался и находит, что не стоит жить. Но если он разочаровался в
бессмысленности мира, то тем самым признал его смысл.
Итак, о чем же думать?
Живи жизнью целого, раздвинь во все стороны границы своего маленького Я,
“принимай к сердцу” дело других и дело всех, будь добрым семьянином,
ревностным патриотом, преданным сыном церкви, и ты узнаешь на деле добрый
смысл жизни.
В таком взгляде есть начало правды, но только начало. Мы знаем, что те
исторические образы Добра, которые нам даны не представляют такого единства
, при котором нам оставалось бы только или все принять, или все отвергнуть;
кроме того, мы знаем, что эти жизненные устои и образования не упали разом с
неба в готовом виде, что они слагались во времени и на земле; а зная, что они
становились, мы не имеем никакого разумного основания утверждать, что они
стали окончательно и во всех отношениях, что данное нам в эту минуту есть
всецело законченное. А если не закончено, то кому же, как не нам, работать над
продолжением дела, как и прежде нас высшие формы жизни слагались не сами собою,
а через людей, через их думы и труды, в их умственном и жизненном подвиге.
Добрый смысл жизни должен быть понят и усвоен самим человеком, его верою,
разумом и опытом. Это есть необходимое условие нравственно-достойного бытия.
Когда это условие принимается за цель и сущность жизни, происходит новое
моральное заблуждение - отрицание всех исторических и собирательных проявлений
и форм добра, всего, кроме внутренних нравственных действий и состояний
отдельного человека. Этот моральный аморфизм или субъективизм,
есть прямая противоположность проповеди охранительного житейского смирения. Там
утверждалось, что жизнь и действительность в их данном виде умнее и лучше
человека, что исторические формы, в которых сложилась эта жизнь, сами по себе
мудры и благи, и что человеку нужно только с благоговением преклониться перед
ними и в них искать безусловно правила и авторитета для своего личного
существования.
Моральный аморфизм, напротив, сводит все к нам самим, к нашему самосознанию и
самодеятельности. Жизнь для нас есть только наша душевная жизнь, и добрый
смысл жизни заключается только во внутренних состояниях отдельных существ и в
тех действиях и отношениях, которые отсюда прямо и непосредственно
происходят. Этот внутренний смысл и внутреннее добро присущи всякому от
природы, но они искажаются, подавляются и превращаются в бессмыслие и зло
благодаря различным историческим формам и учреждениям: государству, церкви и
культуре вообще.
Отрицая различные учреждения, моральный аморфизм забывает об одном довольно
важном учреждении - о смерти, и только это забвение дает доктрине возможность
существования. Ибо, если проповедники морального аморфизма вспомнят о смерти,
то им придется утверждать одно из двух: или что с упразднением войск, судов и
т.п. люди перестанут умирать, или что добрый смысл жизни, не совместимый с
царствами политическими, совершенно совместим с царством смерти.
Моральный аморфизм, признавая добрый смысл жизни, но вместе с тем отрицая все
ее объективные формы, должен признать бессмыслицею всю историю мира и
человечества, которая целиком состоит в созидании и усовершенствовании форм
жизни.
Два эти противоположных воззрения совпадают в том, что оба берут добро не по
существу, а связывают его с актами и отношениями, которые могут быть и
добрыми, и злыми, смотря по тому, чем они внушаются, чему они служат.
Без чистоты добра, без возможности во всяком практическом вопросе различить
добро от зла безусловно и во всяком единичном случае сказать ДА или НЕТ жизнь
была бы вовсе лишена нравственного характера и достоинства; без полноты
добра, без возможности связать с ним все действительные отношения, во всех
оправдать добро и все добром исправить жизнь была бы одностороннею и скудною;
наконец, без силы добра, без возможностей его окончательного торжества над
всем, до “последнего врага” - смерти - включительно, жизнь была бы бесплодна.
2.2. Проблема смысла жизни по З.Фрейду.
Чего люди требуют от жизни и чего стремятся в ней достичь?
Чего люди стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми. Это
стремление имеет две стороны, положительную и отрицательную цели: отсутствие
боли и неудовольствия, с одной стороны, переживание сильных чувств
наслаждения - с другой.
То что понимается под счастьем, проистекает скорее из внезапного
удовлетворения потребности, достигшей высшей напряженности, и по своей
природе возможно лишь как эпизодическое явление. Продолжительность ситуации,
к созданию которой так страстно стремится принцип наслаждения, дает лишь
чувство прохладного довольства; мы так устроены, что можем интенсивно
наслаждаться только контрастом и весьма мало - самим состоянием. Значительно
менее трудно испытать несчастье. Страдания угрожают нам с трех сторон: со
стороны нашего собственного тела, судьба которого - упадок и разложение; со
стороны внешнего мира, который может обрушить на нас могущественные и
неумолимые силы разрушения, и, наконец, со стороны наших взаимоотношений с
другими людьми.
Под давлением этих угрожающих людям страданий, их требования счастья
становятся более умеренными; так же как и сам принцип наслаждения
трансформируется в более скромный принцип реальности, так же и человек
считает себя счастливым, когда ему удается избежать несчастья, превозмочь
страдания, когда вообще задача уклонения от страдания оттесняет на второй
план задачу получения наслаждения. Размышления нам показывают, что для
разрешения этой задачи модно пробовать идти самыми разнообразными путями.
Сознательный уход от людей, одиночество - самый обычный способ защиты от
страданий, возникающих от общения с людьми. Разумеется, счастье, обретаемое
таким путем, это счастье покоя.
Конечно, имеется иной и лучший путь - в качестве члена человеческого общества
перейти в наступление на природу и подчинить ее человеческой воле при помощи
науки и техники. Тогда человек действует вместе со всеми ради счастья всех.
Наиболее интересными методами предотвращения страдания являются, однако, те,
которыми человек пытается воздействовать на собственный организм самым
грубым, но и самым эффективным способом является химическое воздействие, т.е.
интоксикация. Существуют чуждые организму вещества, наличие которых в крови и
тканях приносит нам чувство наслаждения, а также так меняет условия нашей
эмоциональной жизни, что мы становимся неспособными к восприятию неприятного.
Но вещества, создающие тот же эффект, должны существовать в нашем
собственном организме; по крайней мере при таком заболевании, как мания,
наблюдается поведение как бы в состоянии дурмана, без введения в организм
наркотиков.
Сложное строение нашего душевного аппарата позволяет прибегать к целому ряду
других воздействий. Удовлетворение наших первичных позывов дает нам счастье,
но они же являются источником мучительных страданий, когда внешний мир
отказывается дать им удовлетворение и обрекает нас на лишения.
Радикальный способ заключается в умерщвлении первичных позывов, как этому
учит восточная мудрость и приводит в жизнь практика йогов.
Другая методика защиты против страданий пользуется доступными нашему
душевному аппарату смещениями либидо, благодаря чему его функция приобретает
столь большую гибкость. Больше всего можно добиться при уменьшении достаточно
повысить интенсивность наслаждения из источников психической и
интеллектуальной деятельности. Удовлетворения такого рода, как радость
художника от процесса творчества, как радость исследователя при решении
проблем и в познании истины, имеют особое качество. Эти удовлетворения
кажутся нам более “тонкими и возвышенными”, но они не потрясают нашу
физическую природу. Слабая сторона этого способа заключается в том, что он
доступен лишь немногим людям.
В следующем способе на первом месте стоит наслаждение произведениями
искусства. Каждый человек, восприимчивый к обаянию искусства, не может
недооценить этого источника наслаждения и утешения. Однако, легкий наркоз, в
который нас погружает искусство, не может дать нам большего, чем мимолетное
отвлечение от тягот жизни.
Более основательные и эффективные возможности открывает нам способ, видящий
единственного врага в самой действительности, считающий ее источником всех
страданий. Отшельник отвращается от мира и не хочет иметь с ним никакого
дела. Но можно сделать и больше, можно стремиться этот мир преобразить,
создать вместо него мир иной. Тот, кто в порыве возмущения и протеста
становится на этот путь, как правило, ничего не достигает - действительность
для него слишком непосильна.
Есть еще ориентация в жизни, которая ставит в центр всего любовь и все
удовлетворение видит в том, чтобы любить и быть любимыми. Одна из форм любви
- половая - приобщила нас к сильнейшему переживанию ошеломляющего ощущения
наслаждения, дав прообраз нашим устремлениям к счастью. Но очевидна и слабая
сторона этой житейской методики. Мы никогда не бываем более беззащитными по
отношению к страданиям, чем, когда мы любим, и никогда не бываем более
безнадежно несчастными, чем когда мы потеряли любимое существо или его
любовь.
Программа того, как сделаться счастливым, к осуществлению которой нас
принуждает принцип наслаждения, не может быть реализована, и тем не менее мы
не должны прекратить усилия для того, чтобы каким-то образом приблизиться к
ее реализации. При этом можно выбирать самые различные пути, отдавая
предпочтение либо стремлению к положительному содержанию цели - к
наслаждению, либо стремлению к ее негативному содержанию - к предотвращению
неудовольствия. И тут каждый сам должен пытаться стать счастливым на свой
собственный лад.
2. Проблема смысла жизни по В. Франклу.
Франкл говорил: «. смысл своей жизни каждый человек открывает для себя
сам. Человек не должен спрашивать, в чем смысл его жизни, но скорее должен
осознать, что он сам и есть тот, к кому обращен вопрос».
Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни Франкл
рассматривает как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и
являющуюся основным двигателем поведения и развития личности. Из жизненных
наблюдений, клинической практики и разнообразных эмпирических данных Франкл
заключает, что для того, чтобы жить и активно действовать, человек должен
верить в смысл, которым обладают его поступки. "Даже самоубийца верит в смысл –
если не жизни, то смерти". Отсутствие смысла порождает у человека
состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом.
Учение о смысле жизни учит, что смысл "в принципе доступен любому
человеку, независимо от пола, возраста, интеллекта, образования, характера,
среды и... религиозных убеждений".
Возможно обобщить пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь
осмысленной: во-первых, с помощью того, что мы даем жизни (в смысле нашей
творческой работы); во-вторых, с помощью того, что мы берем от мира (в смысле
переживания ценностей), и, в-третьих, посредством позиции, которую мы
занимаем по отношению к судьбе, которую мы не в состоянии изменить.
Соответственно этому членению, выделяются три группы ценностей: ценности
творчества, ценности переживания и ценности отношения. Приоритет принадлежит
ценностям творчества, основным путем реализации которых является труд. При
этом смысл и ценность приобретает труд человека как его вклад в жизнь
общества, а не просто как его занятие. Смысл труда человека заключается
прежде всего в том, что человек делает сверх своих предписанных служебных
обязанностей, что он привносит как личность в свою работу. Ценности
творчества являются наиболее естественными и важными, но не необходимыми.
Смысл жизни может, согласно Франклу, придать задним числом одно-единственное
мгновение, одно ярчайшее переживание. Из числа ценностей переживания Франкл
подробно останавливается на любви, которая обладает богатым ценностным
потенциалом. Любовь – это взаимоотношения на уровне духовного, смыслового
измерения, переживание другого человека в его неповторимости и уникальности,
познание его глубинной сущности. Вместе с тем и любовь не является
необходимым условием или наилучшим вариантом осмысленности жизни. Индивид,
который никогда не любил и не был любим, тем не менее может сформировать свою
жизнь весьма осмысленным образом.
Основной пафос и новизна подхода Франкла связаны у него, однако, с третьей
группой ценностей, которым он уделяет наибольшее внимание, – ценностями
отношения. К этим ценностям человеку приходится прибегать, когда он оказывается
во власти обстоятельств, которые он не в состоянии изменить. Но при любых
обстоятельствах человек свободен занять осмысленную позицию по отношению к ним
и придать своему страданию глубокий жизненный смысл. Как только мы добавляем
ценности отношения к перечню возможных категорий ценностей, пишет Франкл,
становится очевидным, что человеческое существование никогда не может оказаться
бессмысленным по своей внутренней сути. Жизнь человека сохраняет свой
смысл до конца - до последнего дыхания. Франкл считает ценности
отношения в чем-то более высокими, хотя их приоритет наиболее низок – обращение
к ним оправданно, лишь когда все остальные возможности более активного
воздействия на собственную судьбу исчерпаны.
Правильной постановкой вопроса, однако, является, согласно Франклу, не вопрос
о смысле жизни вообще, а вопрос о конкретном смысле жизни данной личности в
данный момент. "Ставить вопрос в общем виде – все равно что спрашивать у
чемпиона мира по шахматам: "Скажите, маэстро, какой ход самый лучший?" Франкл
не устает подчеркивать, что смыслы не изобретаются, не создаются самим
индивидом; их нужно искать и находить. Смыслы не даны нам, мы не можем
выбрать себе смысл, мы можем лишь выбрать призвание, в котором мы обретем
смысл. В нахождении и отыскании смыслов человеку помогает совесть, анализу
которой Франкл посвятил свою книгу "Подсознательный бог". Совесть помогает
человеку найти даже такой смысл, который может противоречить сложившимся
ценностям, когда эти ценности уже не отвечают быстро изменяющимся ситуациям.
Именно так, по Франклу, зарождаются новые ценности. "Уникальный смысл сегодня
– это универсальная ценность завтра".
Однако найти смысл-это полдела; необходимо еще осуществить его. Человек
несет ответственность за осуществление уникального смысла своей жизни.
Осуществление смысла - процесс не простой и далек от того, чтобы совершаться
автоматически, коль скоро смысл найден. Франкл характеризует стремление,
порождаемое смыслом, в отличие от влечений, порождаемых потребностями, как то,
что требует постоянного принятия индивидом решения, желает ли он осуществить
его в данной ситуации или нет.
Осуществление смысла является для человека императивной необходимостью по
причине конечности, ограниченности и необратимости бытия человека в мире,
невозможности отложить что-то на потом, неповторимости тех возможностей,
которые представляет человеку каждая конкретная ситуация. Осуществляя смысл
своей жизни, человек осуществляет тем самым сам себя; так называемая
самоактуализация является лишь побочным продуктом осуществления смысла.
Тем не менее человек никогда так и не знает до самого последнего мгновения,
удалось ли ему действительно осуществить смысл своей жизни.
Завершая рассмотрение учения о смысле жизни в теории Франкла, повторим основной
тезис этого учения: жизнь человека не может лишиться смысла ни при каких
обстоятельствах; смысл жизни всегда может быть найден.
3. Пессимистические взгляды на смысл жизни.
Одно из первых выражений пессимизма дано в Ветхом Завете, в книге Екклезиаст.
«Суета сует, – все суета». «Во многой мудрости много печали; и кто умножает
познания, умножает скорбь».
Многочисленны и разнообразны отрицательные оценки ценности человеческой
жизни. В XIX в. самые пессимистические оценки жизни дали два немецких
философа Шопенгауэр и Э.Гартман. Мир лежит во зле, и человек не в состоянии
что-либо изменить. Зло присуще миру в силу его сущности, и жизнь человека
неотделима от скорби и страдания.
По мнению Шопенгауэра, в основе мира заложена воля, стремление к внешнему
выражению. Мир – это объективизация воли. Но всякое стремление имеет своим
источником неудовлетворенность. Человек проявляет волю в том случае, когда
его потребности не обеспечены и он вынужден действовать в поисках средств их
удовлетворения. В свою очередь неудовлетворенность свидетельствует о
напряжении и страдании. Таким образом, природа человека содержит в себе
вечное напряжение и страдание, но при этом – низменное страдание,
своеобразные ненасытный голод.
Страдания жизни обостряются их осознанием. Чем развитие человек, тем глубже
его страдания.
С точки зрения Шопенгауэра, даже удовольствие отрицательно, ибо оно
иллюзорно, лишено положительного содержания и означает отсутствие страдания.
Реально лишь зло, добро есть отрицание зла.
«Мы похоже на ягнят, которые резвятся на лугу в то время, как мясник выбирает
глазами того или другого, – писал Шопенгауэр, – ибо мы среди счастливых дней
не ведаем, какое злополучие готовит нам рок – болезнь, преследование,
обеднение, увечье, слепоту, сумасшествие и т.д.».
Хотя, как думает Шопенгауэр, не жить лучше, чем жить, он не предлагает
самоубийство в качестве избавления от мира и страданий. Следуя буддийской
философии, он предлагает подавление воли, отказ от желаний как лекарство от
мирового зла. Идеалом для Шопенгауэра оказывается буддийское бесстрастие.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Стоит ли жизнь того, чтобы жить или нет, это единственно серьезный вопрос.
А.Камю
«Я кончен. Зачем я жил?!!!» – воскликнул однажды русский философ и писатель
В.В.Розанов. В течение тысячелетий люди не перестают задаваться этим вечным
вопросом, спорить о главном – о смысле жизни, ее нравственных ценностях и об
отношении к ней, зачем им даны могущественный разум, разнообразные чувства,
эмоции, твердая воля и богатое воображение.
Миллиарды человеческих жизней в пределах только одного века уходят в
Вечность. Поколения сменяют друг друга. С наступлением старости или роковой
болезни, почувствовав свою обреченности, человек все более задумывается, что
такое жизнь, зачем он жил, что совершил, во что верил. Была ли его жизнь
полезной, не напрасной, высоким ли было его предназначение? Какие благие
дела, реализованные помыслы и какая память останутся после жизни? И есть ли
вообще в жизни смысл? Или это «бессмысленное чередование рождений и смертей»?
(Е.Н. Трубецкой). Если есть, то в чем он, и как вести осмысленную жизнь, как
сделать ее счастливой и достойной? И что после смерти?
Поисками ответов на эти вопросы занимались и занимаются и мифология, и
различные мифологические учения, и искусство, и многочисленные направления
философии.
В этой работе я показала только несколько направлений в философии, осветила
только несколько работ философов, которые пытались ответить на глобальный
вопрос: «В чем смысл жизни?» В отличие от мифологии и религии, которые, как
правило стремятся навязать, продиктовать человеку определенные решения,
философия апеллирует прежде всего к разуму человека и исходит из того, что
человек должен искать ответ самостоятельно, прилагая для этого собственные
духовные усилия. Философия же помогает ему, аккумулируя и критически
анализируя предшествующий опыт человечества в такого рода поисках.
Из всего изложенного, я могу сделать такой вывод: что смысл существования
человека – в самом существовании, в самом бытие человека.
В дальнейшем с развитием науки и техники, с космизацией человечества, выходом
его в будущем в бесконечные просторы Вселенной вероятно изменят во многом и
наши представления о времени, что, по-видимому, будет связано с новым
пониманием смысла человеческой жизни, ее длительности, смерти и бессмертия.
Список литературы:
1. Виктор Франкл. Человек в поисках смысла. Москва, Прогресс, 1990 г.
2. Введение в философию: Учебник для вузов. Фролов И.Т. и др. – М..:
Политиздат, 1989.
3. В поисках смысла. Мудрость тысячелетий. / Составитель А.Е. Мачехин.
Изд.2-е, перераб. И доп. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
4. Основы философии: Учебное пособие для вузов /Рук. колл. и отв. ред.
Е.В.Попов.– М.: Гуманит. изд. Центр ВЛАДОС, 1997.
5. Фрейд З. Неудовлетворенность культурой. Мир философии. - М., 1991. -
Ч.2. - С.127-138.