Доклад: Германия при монополистической стадии капитализма

Попов Анатолий Владимирович 413 гр.

Германия при монополистической стадии капитализма

В период между франко-прусской (1870—1871) и первой мировой войнами

германская экономика получает мощное развитие. Экономический подъем был

обусловлен целым рядом факторов. Среди них важнейшую роль играло завер­шение

государственного объединения всей страны и обра­зование единой Германской

империи под эгидой Пруссии. Вместо раздробленной феодальной Германии возникла

дер­жава с более чем 40-миллионным населением. Германия получила единое

торговое законодательство, единую де­нежную систему, единую систему мер и

весов, по всей стране осуществлялось беспошлинное товародвижение. Все это

содействовало развитию внутреннего рынка. Военная победа над Францией,

последующая аннексия Эльзаса и Лотарингии (богатого железорудного бассейна) и

получение контрибуции в 5 млрд. франков также способ­ствовали экономическому

подъему Германии. Комбинируя лотарингскую руду с углем Рурского и Саарского

бассей­нов, немецкие капиталисты создали собственную мощную топливно-

металлургическую базу, а французские миллиар­ды пошли на финансирование

промышленности Германии. Поэтому после войны новые предприятия стали

вырастать буквально как грибы. За первые два послевоенных года было создано

328 акционерных обществ с общим капиталом более 2,7 млрд. марок.

Немалое значение имел и демографический фактор: за последнюю треть XIX в.

численность населения Германской империи увеличилась почти на 40 %. Быстрый

рост населения, особенно городского, способство­вал росту емкости внутреннего

рынка.

Как и в США, в экономическом подъеме Германии из­вестную роль сыграло более

позднее начало индустриализа­ции, не связанной наличием морально устаревшего

оборудо­вания и использующей достижения научно-технической мыс­ли последней

трети XIX в. Германские промышленные предприятия в 70-х годах создавались на

новейшей по то­му времени технической базе. Немецкая инженерная мысль конца

XIX—начала XX вв. по количеству и качеству раз­работок уступала только

американской.

Ускоренное развитие промышленности, особенно тяже­лой, было направлено на

удовлетворение потребностей не только внутреннего рынка, но и германского

милитаризма, который затеял гонку вооружений для осуществления аг­рессивных

замыслов империалистических кругов в борьбе за передел мира. Большие

государственные заказы на во­оружение в значительной мере стимулировали рост

произ­водства в отраслях тяжелой индустрии.

Как и в США, велика была стимулирующая роль зака­зов со стороны интенсивного

железнодорожного строитель­ства (протяженность железнодорожной сети за

рассматри­ваемый период увеличилась более чем в 33 раза) на ме­талл, уголь,

подвижной состав и т. д.

Надо учитывать еще одно обстоятельство социального порядка. При поддержке

реакционного государственного режима немецкие капиталисты устанавливали

рабочим, особенно вновь пришедшим из деревни, низкую заработную плату и за

этот счет увеличивали капитализированную до­лю национального дохода: темпы

промышленного роста в Германии были выше, а заработная плата рабочего —

ни­же, чем в Англии и Франции.

В результате промышленного подъема 70-х годов XIX в. структура народного

хозяйства Германии существенно из­менилась: промышленность стала

превалировать в экономи­ческой системе страны. К началу XX в. доля населения,

за­нятого в промышленности, составляла 42,5 % против 28,5 % занятого в

сельском хозяйстве. Из аграрно-индустриальной страны Германия превратилась в

индустриально-аграрную.

Рост германского промышленного производства в 1870—1913 гг. приобрел ярко

выраженный скачкообразный характер. Темпы развития усту­пали только

американским. За этот период промышленное производство в Германии возросло

почти в 6 раз (в США— почти в 9 раз, в Англии—в 2,2 раза, во Франции—в 3

ра­за). Добыча каменного угля возросла в 7 раз, бурого—бо­лее чем в 11 раз.

Развитие энергетики, металлургии и хи­мии происходило на прочной топливной

базе. Это обеспечи­ло быстрый рост производства в указанных отраслях. Только

за первое десятилетие XX в. мощность электростан­ций возросла более чем в 100

раз, производство серной кислоты—почти в 20 раз, калийных солей—в 4 раза. Как

и в США, выплавка стали к началу первой мировой войны почти догнала

производство чугуна. Германия производила больше, чем другие страны,

артиллерийских орудий и бое­припасов. В этом отношении она была недостижима

для своего главного конкурента—Франции, которая в 1870 г. по выработке стали

находилась примерно на том же уров­не, что и Германия, а к 1913 г. отставала

от нее уже почти в 4 раза

В 60—70-е годы XIX в. Германия обогнала Францию по производству промышленной

продукции, а в первом деся­тилетии XX в., оставив позади Англию, стала уже

второй (после США) индустриальной державой мира.

Значительно медленнее, чем тяжелая индустрия, разви­валась в стране легкая и

пищевая промышленность; здесь Германия отставала не только от США и Англии,

но по многим товарам и от Франции. Вследствие более низкой реальной

заработной платы немецких рабочих создавался меньший платежеспособный спрос

на внутреннем рынке.

Быстрый промышленный подъем неоднократно преры­вался экономическими

кризисами—в 1873, 1883, 1893, 1900—1903 и 1907—1908 гг. Кризисы задерживали

темпы производства продукции, но ускоряли процесс концентра­ции и

централизации капитала.

Промышленный подъем последней трети XIX— начала XX в. сопровождался

значительной концентрацией произ­водства и капитала на основе усиленной

монополизации промышленного производства. За последнее двадцатилетие XIX в. в

германской промышленности число мелких пред­приятий, где было занято до 50

рабочих, не изменилось, а число предприятий, где было занято более 1000

рабочих, возросло в 4 раза.

Процесс монополизации в Германии имел свои особенно­сти. В отличие от США он

происходил не на базе трестов, а в основном на базе картелей и синдикатов —

соглашений между фирмами и отдельными предприятиями о единых монопольных

ценах на продукцию, рынках, распределении сырья и т. д. Крупные картели и

синдикаты сложились в угольной (Рейнско-Вестфальский угольный синдикат,

контролировавший 50 % германской угольной добычи), хи­мической промышленности

(«И. Г. Фарбениндустри»), про­изводстве вооружения (Крупп),

электротехнической про­мышленности (АЭГ и «Сименс»), судостроении (Северо-

Германский Ллойд и Гамбургско-Американская компания) и т. д.

Перед первой мировой войной в германском хозяйстве существовало около 600

монополистических объединений. Параллельно шел процесс концентрации и

централизации банков, сращивания промышленного и банковского капита­ла и

складывания финансового капитала. Перед первой ми­ровой войной 9 крупнейших

банков сосредоточили в своих руках 83 % всей суммы немецкого банковского

капитала. Руководство этих банков было представлено в 751 промыш­ленной

компании. Таким образом, в то же время германский финансовый капитал

значи­тельно уступал английскому и французскому в социальном и политическом

отношении. «В Англии и во Франции,—пи­сал В. И. Ленин,— буржуазия

господствует полновластно и почти (за малыми исключениями) непосредственно,

тогда как в Пруссии первенство за феодалами, за юнкерами, за монархическим

милитаризмом».

Сложившийся в середине XIX в. союз немецкой буржуа­зии и феодалов перешел в

буржуазно-юнкерский империа­лизм, носивший исключительно реакционный и

агрессив­ный характер. Монополии полновластно господствовали в промышленности

и финансах, но в германском государстве и обществе командные высоты по-

прежнему принадлежали помещикам-юнкерам. Из них, как и раньше, формировалось

имперское правительство, аппарат управления, офицерский корпус. Между

буржуазией и юнкерами, конечно, возника­ли частные противоречия, но в области

внешней и внутрен­ней политики империи их интересы почти полностью

сов­падали. Система огромных военных заказов, гонка воору­жений сильно

привязывала германские монополии к милитаризму, к остаткам феодального строя.

В силу необеспеченности страны некоторыми видами промышленного сырья,

особенно нефти, и в силу несоответ­ствия развитого производственного аппарата

платежным возможностям внутреннего рынка, для немецких монопо­лий имел особое

значение внешний рынок. Германский им­периализм принимает самое активное

участие в междуна­родных монополистических соглашениях (например, дого­вор

1907 г. между германской АЭГ и американской «Дженерал электрик»,

международный картель торгового судоходства с участием моргановской

«Международной ком­пании морской торговли», рельсовый картель, цинковый

синдикат и др.). Перед войной было уже около 100 между­народных соглашений с

участием немецких монополий.

Вывоз товаров и капитала, однако, для немецких моно­полий не играл такой

роли, как для монополий английских и французских. Главная внешнеэкономическая

линия не­мецких монополий состояла в обеспечении сбыта промыш­ленных товаров,

а вывоз капитала играл вспомогательную роль, хотя за первые 13 лет XX в.

объем этого вывоза уве­личился с 12,5 до 44 млрд. франков. В отличие от

Англии, вывозившей свой капитал в основном в колонии, Германия экспортировала

капитал туда, где были рынки для немец­кой промышленности. «Вывоз капитала за

границу,—ука­зывал В. И. Ленин,— становится средством поощрять вывоз товаров

за границу». За 1870—1913 гг. объем немецкой внешней торговли вырос больше,

чем английской и фран­цузской.

Однако потребность в импортном сырье и полуфабрика­тах вела к росту

германского импорта. Перед первой миро­вой войной его объем несколько

превышал размеры экспор­та. Если в вывозе свыше 73 % объема составляла

стоимость машин и других готовых товаров, то в импорте около 60 % приходилось

на сырье. Немецкие изделия в тот период за­няли первое место на мировом рынке

машин, электротова­ров, химических продуктов. Стремление к овладению рын­ками

сбыта и сырья усугубляло агрессивность германского империализма.

Последняя треть XIX в. явилась как бы периодом со­ревнования прусского и

американского путей развития ка­питалистического сельского хозяйства. В силу

сохранения феодальных пережитков, указывал В. И. Ленин, развитие

производительных сил германского земледелия шло несрав­ненно медленнее, чем в

Америке.

Особенно большая концентрация юнкерского землевла­дения была в Восточной

Германии. В Пруссии крупные по­мещичьи хозяйства (свыше 100 га) занимали

более трети всей обрабатываемой площади, а в Померании—даже бо­лее половины.

Наиболее крупные владения были сосредото­чены у царствующей династии

(Гогенцоллернов) и потом­ков средневековых феодальных домов (Арнимы,

Гогенлоэ, Шуленбурги, Бисмарки, Шверины, Бюловы и др.). Импера­торской

фамилии принадлежало около 200 тыс. га, а Земли. крестьянских хозяйств имели

наделы не более 2 га. Из них и рекрутировался сельскохозяйственный

пролетариат. В не­мецкой деревне происходила классовая дифференциация,

которая вела к появлению кулачества (гроссбауэры). В на­чале 80-х годов XIX

в. на долю крупных хозяйств (свыше 10 га, сюда входили юнкеры и кулаки),

составлявших всего около 13 % общего количества хозяйств, приходилось свы­ше

70 % всей обрабатываемой земли.

Германии установи­лось господство финансовой олигархии.

По своей организации германские монополии превосхо­дили английские и

французские (а кое в чем—даже аме­риканские). В. И. Ленин указывал, что «...

германский им­периализм свежее, сильнее, организованнее, выше

англий­ского...». В хозяйствах юнкеров и гроссбауэров довольно широко

применялись машины, минеральные удобрения, плодосмен­ный оборот, разводились

улучшенные породы скота. Юн­керские и кулацкие хозяйства приобретали все

более агро­промышленный характер, развивались винокурение, сахарная

промышленность. Росла интенсивность земледелия: за 1870—1913 гг. площадь под

рожью увеличилась только на 5 %, а валовой сбор—в 2,5 раза. Однако феодальные

пе­режитки, ограничивая платежеспособный спрос на промышленные изделия со

стороны батраков и мелкого кресть­янства и тем самым, препятствуя расширению

внутреннего рынка, задерживали развитие производительных сил.